За стеклом

Коридор вел в большую комнату, с застекленным сервантом с одной стороны стены, диванами с другой и панорамным балконом, из которого был виден весь центр Москвы. Этот балкон и этот вид, в котором небо не заслоняли другие здания, как будто, сам располагал к тому, чтобы там сел вертолет с волшебником. Или, наоборот, с этого балкона можно было пуститься на воздушном шаре на встречу приключениям в страну Оз.

Слева от двери, где я обычно сидел во время застолий, был камин. Электрический и довольно безвкусный (других тогда не было), но ненастоящие золотые искры, которые летели между черно-алых пластмассовых углей, в сочетании со звоном посуды и шумом разговоров, оставляли ощущение того, что это волшебный очаг, ничуть не хуже, чем в истории про Буратино.

Возможно, кто-то скажет, что все это – плод детского воображения. Но, мне кажется, это как раз тот самый случай, когда детское воображение делает обостренным то, что взрослые чувствуют не так остро. И я думаю, что многочисленные родственники и друзья, собиравшиеся в этой комнате, проходящие через длинный гулкий коридор – ровно так же, как и я, увидев уставленный стол и многочисленные бутылки, смотря на город через большие окна, в глубине души, ждали волшебника.

Под стать, были и разговоры. Прабабушка, единственная среди присутствовавших, кто застал жизнь нашей семьи до революции, всегда начинала с рассказов «как было». И хоть, уже перешагнув за восемьдесят лет, ее истории, раз от раза, мало, чем отличались. Но, несмотря на это, каждый в той комнате, слушал их, почти как в первый раз. Смотря на хрусталь, еще полные салатницы, бутылки, чистые тарелки и вилки.

Символично в этих застольях было и то, что вслед за наступлением стадии «все не так» и подкрадывающейся «ну и к черту», все время что-то билось. Я не помню ни одного застолья в доме прабабушки, когда кто-нибудь что-нибудь не разбил. Были отдельные «яркие» случаи, в один из которых, кто-то выстрелил в люстру, и мелкие осколки осыпались во все недоеденные блюда. И другой случай, когда мой отец, большой любитель участвовать во всем, что касается «все не так», бросил стул в сервант (уж не помню, что конкретно его так расстроило), само собой, разбив и стекла дверец и все содержимое внутри.

Я помню, как один раз подошел к отцу, перед очередным застольем, и задал ему детский и очень жестокий, своей мудростью, вопрос: Привет. А что ты сегодня разобьешь!?

Он сначала насупился, а потом долго смеялся. А я видел, что это смех с большой «глыбой айсберга», под напускной веселостью.

И в этом тоже… я не могу и не хочу никого винить. «Актеры» собрались и им нужно сыграть свое представление. Стадия «все не так» не могла не наступить по определению. Как не может не наступить разочарование у человека, который от пьянки ждет – волшебства.

Как не может не наступить разочарования у того, кто с упоением слушает рассказы про венчание императора и императрицы, поездки на тройках, большие дома и имения, а озираясь вокруг, видит комнату в квартире блочного дома и пластмассовый камин. Как тут не сказать, себе же самому: нет, ребята, все не так!

Стадия «ну и к черту», после всего этого, – неизбежна. Бутылки опустели, скелеты куриц и рыбин засохли, покрывались пленкой, а волшебство так и не произошло. На балкон не приземлился ни вертолет, ни воздушный шар. Внизу, у подъезда, не ждут тройки с бубенцами.

Все не так. И ничего из этого «не так», невозможно исправить. Поэтому, куда же деваться от «ну и к черту»!?

***

Говоря об алкогольной «драматургии», я вспоминаю историю своего отца про то, как он решил построить баню. Алкоголь – напрямую, здесь не при чем, но «драматургия» все та же.

Во время закупки материалов и первых чертежей (стадия «ух, ты!»), он бурно радовался. Не утихали рассказы о том, как можно будет всем вместе весело париться, встречать праздники, в особенности, Новый Год, да и вообще… столько пользы для здоровья!

И вот, началось строительство! Бревна и доски были разложены и промаркированы, вокруг них блестели новые, специально закупленные под уважительный повод строительства, инструменты. Между ними, высились увесистые ведра с гвоздями, шпильками, саморезами.

Строительство продолжалось три месяца, в весьма ударном темпе. Все очень устали, вставали рано, ложились поздно. Руки ныли от работы с пилами и молотками, пальцы покрылись точечками от заноз.

Однако, «все не то, все не так» подступало. Мой отец, – вообще рекордсмен по части «все не то». А тут еще, сама стройка подначивала своим постоянным строительным хаосом.

Материал и инструменты оказались недостаточно хороши, друзья и родственники, которые вызвались ему помогать – недостаточно строптивы.

Наметился и более серьезный изъян. Когда здание парилки уже было практически построено, оказалось, что отец всегда мечтал о бане с бассейном. То есть, чтобы в едином здании была парная, комната с бассейном и столом, где можно сидеть и отдыхать (выпивать).