За стеклом

Я орал не на улице, слава Богу, мой брат был географически далеко от меня в ту субботу. Я орал в трубку, орал, отправляя сообщения на телефоне. Орал, стуча пальцами по клавиатуре ноутбука, печатая злые, длинные письма.

Одной из последних фраз, в одном из таких электронных писем, я написал: Все мое время, силы и деньги я посвящу тому, чтобы превратить твою жизнь в ад. – написал я своему старшему брату, с которым мы, к тому моменту, за тридцать четыре года моей жизни, прошли вместе, поддерживая друг друга, сотни разных событий.

Возможно, в те дни, я был безумен. И возможно, это как-то меня извиняет. Я не знаю. Как и не знаю, смог ли до конца простить меня брат, после нескольких лет извинений и объяснений, почему так случилось и что он в этом никак не виноват.

Я думаю нет. Не потому, что мой брат злопамятный. Это как раз не так. Просто некоторые слова – не забываются. Рукописи – еще как горят. Увы. А вот слова, висящие внутри нас, как черные летучие мыши на своде пещеры, так и остаются с нами на всю жизнь.

На самом деле, я не знаю и никогда не узнаю, что теперь чувствует мой брат по поводу всей той ситуации.

Зато, спустя несколько лет без алкоголя, я знаю, что чувствую я сам. Я чувствую разочарование. Это настоящее разочарование – в себе. Очень опасное чувство, которое может опять толкнуть меня к бутылке, особенно если не признавать его, не принимать, для себя самого, делать вид, что все «окей».

Но, теперь я не замалчиваю свои чувства. Я стараюсь признавать и переживать все чувства, которые есть внутри меня. Хорошие, плохие, злые. И может быть, во многом, именно поэтому, я до сих пор – хочу выпить, но не делаю этого.

***

Можно приспособиться жить, как мой прежний друг Леша, который хотел стать военным, а стал безногим таксистом. Как Гена, который возил пьяную жену на тележке, а потом избивал ее и сам напивался. Или как мой отец, который за много лет, не скатился в черный алкоголизм, а по-прежнему балансирует на грани «черноты» и «гламура». Вот только, делая все, к чему он стремиться в жизни – совершенно бессмысленным. Любое событие у него заканчивается разочарованием, а разочарование – отрицанием всякого смысла и подтверждением «ну и к черту».

Возможно, вы скажете, что это нормально, потому что жизнь бессмысленна по определению. И я не смогу доказать вам, что жизнь имеет смысл, ваша или моя, или кого-то другого.

Зато я знаю, что можно привыкнуть жить с любым физическим или внутренним изъяном. Но, очень сложно жить с разочарованием в самом себе. Это то, что никогда вас не отпустит, все время будет напоминать о себе.

Отдельные слова, сцены, какие-то события из пьяных эскапад, будут мелькать, мельтешить, даже на фоне самых радужных пейзажей. Как это происходит у меня, когда уже спустя много лет, я все еще передумываю страшные сцены моего безумного поведения и слов. Сцен, как я, с выпученными глазами, с трудом лавировал среди машин, а на заднем сиденье, не пристегнутая, сидела моя трехлетняя дочь. С десяток сцен про белое кольцо унитаза с утра, полное, жутко пахнущее содержимым моего желудка.

И дело, не только в самих словах и событиях, которые мы вспоминаем. Дело в разочаровании в себе, которое они приносят. И чем его больше, тем меньше в дальнейшей жизни радости.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наверное, пришел момент, в стиле господина Гампа, сказать: вот и все, что я знаю об алкогольной зависимости.

Детство, семья, друзья, бизнес, деньги, родственники… – я вспомнил обо всем этом, рассказал, как можно проходить все эти важные части нашей жизни, прячась за мутным стеклом бутылки. Все больше погружаясь на дно бутылки, на дно зависимости.

Или, постараться, выбраться из застеколья, хотя бы на время, попробовать оценить «а как оно там», по-настоящему!?

Есть еще кое-что, о чем мы не поговорил – о смерти. Ведь для любого человека, страдающего зависимостью, это последний, самый мощный акт во всей его предыдущей «драматургии». Финальная сцена, ожидание рукоплесканий или освистывания. Вот-вот закроется занавес. Возможно, несколько выходов «на бис», подаренные цветы лежат в углу, на сцене…

Я ничего не знаю о смерти. Никто не может знать. И, я думаю, это хорошо. Во всяком случае, так явно задумано, что никто еще «оттуда» не возвращался.

Поэтому, если вам будет так легче, то представьте любое «там», которое вас успокоит или, быть может, вдохновит.

Представьте. Любое. Это не важно. Ваш спектакль здесь. И он продолжается.

***

Но, я не могу совсем обойти тему «о смерти», поэтому… еще одна короткая история на последок!

По дороге к кафе, в котором я обычно пишу по утрам, есть аптека. Открыта двадцать четыре часа, всегда в наличии элеутерококк. Одному покупателю продают не более трех банок (вот, уроды!). Вообще-то не более двух, – по закону. А по факту, как понравишься фармацевту за прилавком.