За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Власти Китая сотрудничали с русскими, несмотря на репрессивные меры, принятые ими в отношении китайцев. Хулун-буирский окружной интендант подготовил список жителей китайского квартала в пос. Маньчжурии и назначил старейшин, которые должны были сообщать о случаях возможного инфицирования. 25 ноября 1910 года около трех тысяч шестисот китайцев были интернированы в специальные чумные лагеря, но «еще до эвакуации половина, а может быть и больше населения китайского поселка разбежались»[257]. После окружения китайского квартала в Маньчжурии и выселения всего оставшегося населения в пункты наблюдения российские власти приступили к выселению всех китайцев, находящихся под наблюдением, если те не имели постоянной работы в пограничном поселении. Пять спецпоездов в течение двух недель перевезли 1354 китайца вглубь страны – подальше от границы с Россией[258].

ПОСЛЕ АПОКАЛИПСИСА: К НОВОМУ ПОГРАНИЧНОМУ КАРАНТИНУ

Эпидемия быстро отступила: 14 декабря 1910 года не было зарегистрировано ни одного нового случая заражения. Западная конечная станция КВЖД была официально объявлена свободной от чумы 7 января 1911 года. На станции Маньчжурия болезнь унесла примерно четыреста жизней, включая пятнадцать россиян, некоторые из них были санитарами и фельдшерами, погибшими из-за недостаточных мер профилактики[259].

Вряд ли карантин мог остановить распространение пришедшей из России в Китай болезни в обратном направлении, как надеялись некоторые осторожные чиновники российского Министерства финансов в 1901 году. И тем не менее иронично, что после чумы 1910–1911 годов власти предложили план действий очень похожий на тот, который был отвергнут десятилетием ранее: «Если мы не можем вести противочумные мероприятия на пространствах Маньчжурии и Монголии, то мы должны оградить железную дорогу и Забайкальскую область от заноса чумы. ‹…› По границе с Монголией могло бы быть устроено 3–4 врачебно-наблюдательных пункта. ‹…› Подобные же пункты с обязательным амбулаторным приемом могут быть устроены и вдоль линии Восточно-Китайской железной дороги, в тех же целях постоянного знакомства с болезнями окрестного населения»[260]. Вместо введения санитарного кордона исключительно вдоль коммуникационных линий государство решило защитить собственные границы от микробов и бактерий способом, очень похожим на первоначальные предложения 1901 года. Однако решение установить карантинный контроль вдоль действительной государственной границы было довольно проблематичным и подразумевало признание того факта, что границы в действительности открыты.

Карантинная проверка вдоль железнодорожной ветки продолжилась в разных направлениях и после эпидемии чумы. В марте 1911 года особая противочумная комиссия внутри управления КВЖД определила стратегии борьбы с будущими вспышками. Она призвала к закупке средств дезинфекции грузов, направляемых в Россию, а также к обязательной дезинфекции одежды и багажа, принадлежащих китайским путешественникам, находящимся на карантине на одной из четырех ключевых станций: Харбине, Маньчжурии, Суйфэньхэ и Куаньчэнцзы. Более того, комиссия рекомендовала создание двух постоянных пунктов наблюдения за чумой дальше, вглубь страны – на западе в Хайларе и на востоке в Мулине вместимостью до полутора тысяч человек каждая. Основными задачами этой системы наблюдения было помещение всех китайских рабочих-мигрантов под наблюдение на безопасном расстоянии от государственной границы и осуществление контроля направления их передвижения[261].

Несмотря на то что китайские власти попросту проигнорировали болезнь на станции Маньчжурия в конце 1910 года, вскоре они продвинулись в области гигиены, приблизившись к современным стандартам. Борьбу с эпидемиями они начали, развивая медицинскую и санитарную инфраструктуру. В 1911 году была создана Северо-Маньчжурская противочумная служба, которая, помимо использования западных методов контроля заболеваний населения, привлекала врачей, прошедших обучение за рубежом. Китайская больница с лабораторией и помещениями для сорока больных чумой пациентов, двадцати возможных ее переносчиков и восьмидесяти человек, содержащихся на карантине, открылась в пос. Маньчжурия в тот же год[262].