За того парня…

Хваленая немецкая расчетливость и хладнокровность не учла одного того, что в штыковой бой с ними вступили не сумасшедшие красноармейцы первогодки, а уже бывалые и в годах бойцы, которые неплохо учили своих красноармейцев приемам штыкового и рукопашного боя. Эти бойцы перешагнули черту жизни и смерти, поэтому им были не страшны хваленые немецкие знатоки штыкового боя, они жили заветами Суворова и Кутузова, что штык молодец, а пуля дура. Один за другим гренадеры эсэсовцы в штыковых схватках с криками боли и смертельными ранами в груди и в животах склоняли головы перед сапогами штрафников.

Один бывший уголовник красноармеец, который не проходил военной подготовки, вдруг отбросил свою винтовку в сторону, он расстрелял всю обойму, а перезаряжать ее уже не было времени. В левую руку уголовник схватил привычный для него нож, а в правую руку — саперную лопатку, которая до этого момента без толку болталась у него сзади на поясном ремне. В мгновение ока этот красноармеец штрафник превратился в многорукого робота убийцу, он сумел быстро покончить с двумя эсэсовцами. Одному он перерезал ножом горло, а второму раскроив голову саперной лопаткой. Эти эсэсовцы даже перед боем не надели на головы стальные шлемы, настолько они не уважали своего противника.

Но при виде такого неожиданного оборота дела, эсэсовцы слегка заколебались, одно дело вести штыковой бой, но совершенно другое, когда тебя убивают всевозможными подсобными средствами. Это, по мнение гренадеров эсэсовцев, уже была не цивилизованная война, а не мотивированное убийство человека.

Но этот пример красноармейца уголовника был воспринят и некоторыми другими бойцами второго взвода. К тому же они образовали свою коммуну, чтобы в случае чего помогать друг другу, и врезались в толпу немецких гренадеров эсэсовцев, чуть в стороне от все еще продолжающегося встречного штыкового боя. Этот маневр оказался совершенно неожиданным и для командира батальона, и для командира полка СС, они несколько задержались с приказом о контрманевре своими гренадерами эсэсовцами.

Но одновременно в этот момент окончательно прекратилось продвижение вперед второго взвода, эсэсовцев оказалось слишком много, чтобы было бы можно через них пробиться. Штыковой и рукопашный бой медленно, но верно превращал в кровавую и беспощадную драку взрослых мужчин. Красноармейцы давно уже озверели, когда пересилили себя, под огнем противника встали на ноги и бросились в атаку на противника. Но начали вызвериваться и эсэсовцы, уж слишком много, почти семьдесят гренадеров, их боевых собратьев легло под штыками, ножами и саперными лопатками этой грязной своры безумных красноармейцев. Они тоже начали хвататься за ножи и саперные лопатки, вступая с противником в схватку, которые стали искрометными и разлились по всей улице Карла Маркса. Дрались в основном, молча, только громкое хриплое дыхание стояло над полем боя, да и страшные проклятья и стоны вырывались из уст раненых и убитых красноармейцев и гренадеров эсэсовцев.

Начала сказываться и численность противостоящих сторон, красноармейцы все убывали и убывали. К этому моменту их осталось пятьдесят бойцов. Первая рота этого эсэсовского батальона была практически уничтожена, но на ее позиции начала перемещать вторая рота. Второй батальон этого полка, по приказу своего командира, покинул кузова своих Бюссингов и начал строиться для того, чтобы своими гренадерами эсэсовцами поддержать первый батальон.

Таким образом, несмотря на героизм всех поголовно бойцов второго взвода штрафной роты, немцев, тем более эсэсовцев, было невозможно сдержать. Еще мгновение и моторизованный полк СС 3-й танковой дивизии СС "Мертвая голова" сомнет эту горстку так яростно сопротивляющихся и, по всей очевидности, сумасшедших красноармейцев. Через два, максимум через три часа, этот русский городишко Холм падет к ногам простого немецкого гренадера в прославленной форме войск СС.

На четвертой минуте боя лейтенант Худяков почувствовал себя совсем плохо, к его физической боли от ранений в грудь, прибавилась душевная боль при виде того, как один за другим погибали бойцы его взвода. Всего два месяца лейтенант прокомандовал этим взводом, за это время успел разобраться в их характерах. Он внимательно по строчкам изучал их приговоры, пытаясь разобраться в том, были ли справедливы эти приговоры по отношению к его бойцам. Уже на третьем случае он прекратил заниматься этим делом, решив, сделать так, чтобы служба этих людей, по крайней мере, в его штрафном взводу не стала бы для них тяжким божьем наказанием.