За Тридевять Земель

В трюмах Римма обнаружил великое множество самого разнообразного товара: от восточных пряностей и тончайшего китайского фарфора времен династии Мин до драгоценного розового масла и аравийской амбры, от ливанского ладана и пальмового сахара до оружия и опиума. Все, в том числе и продовольствие, было в целости и сохранности. Вот только нигде почему-то не видать было иеромонаха. Римма не мог даже припомнить: где именно, увлекшись осмотром судна, потерялись они с Епимахом; сколько времени прошло с тех пор... Почуяв неладное, бросился послушник вторично обыскивать судно и, только вконец измучившись, потеряв уже всякую надежду на обретение вновь своего спутника, обнаружил его в кормовой крюйт-камере, между тюком марокканской кожи и бочонком тринидадского табака, причем мертвецки пьяного. По-видимому, нет необходимости описывать читателю эту трогательную встречу. Что же касается соображений, следуя которым отцы-иезуиты превратили пороховой склад по преимуществу в винный, то они так и остались неизвестными.

– Опоили, нехристи... Да, силен враг человеческий...– бормотал преподобный отче, мучительно взбираясь на палубу.

Поднявши глаза вверх, иноки наши только теперь узрели куски человеческой кожи, развешанные для просушки на ноках-рей...

Океан ревел в изнеможении. Казалось, он отдал все свои силы на то, чтобы расправиться с утлым челном, бившимся среди волн, словно рыба в сети. Теперь же он несколько стих, хотя время от времени посылал вдогонку безумцам тяжелые валы. Разорванные тучи уже не казались такими хмурыми, где-то позади начинала тускло проглядывать линия горизонта. Мерная зыбь неспешно бросала с волны на волну легкую лодчонку в сопровождении беспощадных прожор. Справа и слева, за кормой и впереди по курсу видны были их острые, узкие спинные плавники. Инокам нашим, все ближе и ближе подплывавшим к линии рифов, предстояло на выбор: попасть ли живьем на частокол страшных зубов-клиньев ненасытных тварей или, разбившись о рифы, передать им свои тела уже бездыханными. По всему было видно, что третье вряд ли даруется... Но провидение смилостивилось: грозные волны еще раз подстегнули невесомую посудину, а набежавший следом вал довершил дело...

Наверное, именно так или примерно так достигали в свое время первооткрыватели американских берегов.

Первооткрыватели

В убогой келье одного из монастырей, основанных еще в начале V века святым просветителем Зеленого Эрина архиепископом Патриком, сидит монах по имени Дикуил. Бесхвостая кошка, свернувшись клубочком, примостилась на столе отшельника. Лет семь будет с тех пор, как привез ее один из насельников монастыря с острова Мэн, да так и прижилась она в келье Дикуила. И стоило только затеплить огонек, как кошка тут же перебиралась на стол и укладывалась на строганых досках подле светильника. Только что закончил отшельник свой труд на латыни «Об измерении Земли», и теперь картины прошлого вставали перед его утомленным взором... А прежде всего – изможденное лицо рыжебородого монаха, утлый челн которого прибило однажды под утро к берегу со стороны Овечьих островов. Много дней и ночей провел Дикуил с рыжебородым скитальцем, записывая историю его странствий. Удивительные то были странствия. Однако ученый монах знал, что все поведанное ему, от слова до слова, сущая правда. Ведь рыжебородый, чьи останки теперь покоятся во внутреннем дворе, подле монастырской ограды, был, как и сам Дикуил, гэлом – потомком кельтов и уроженцем Скотий. В рукописи Дикуила были страницы, содержание которых он знал наизусть... «К северу от Британии в океане есть много других островов, до которых при постоянном попутном ветре можно дойти в два дня и две ночи. Монах, вполне заслуживающий доверия, рассказал мне, что он в два дня добрался до этих островов на малом гребном судне с двумя парами весел. Эти острова большей частью очень невелики, отделяются один от другого узкими проливами и вот уже не менее ста лет посещаются отшельниками из нашей Скотий. С сотворения мира были они необитаемы, да и теперь оставлены отшельниками из-за разбойничьих нападений норманнов. На них бесчисленные стада овец и стаи различных птиц. Ни у одного из авторов не нашли мы упоминаний об этих островах...»