За трофей!

Филипп дождался, когда все в селении уснули, а потом, под покровом ночи, осуществил свой план. Он ходил из одной незапертой хижины в другую и собирал копья, торжественно стоявшие у порогов. Снеся всю добычу на поляну, он достал свой бластер — и принялся уничтожать трофеи. Головы полыхали в плазменном огне ярчайшим пламенем — но даже оно смотрелось блекло в сравнении с гневом и отчаяньем разбуженных вспышками и шумом ёрлов.

Филипп в позе победителя стоял над горящей грудой с бластером в руке. Ёрлы взяли его в кольцо, визжа, размахивая копьями, с каждым шагом сужая круг.

— Отойдите! — кричал Филипп. — Я не собираюсь делать вам больно! Это для вашего же блага — разве не видите? Нельзя рубить головы! Нельзя убивать!

Рэймонду еле удалось разобрать слова во всеобщем гомоне. Вряд ли сами ёрлы услышали или поняли их. Даже если услышали и поняли — для них они, эти слова, ничего не значили. И потому они сужали круг, и острия копий уже почти тыкались Филиппу в живот.

— Стоять! — рявкнул Филипп. — Я — ваш Администратор! Я приказываю вам вернуться в хижины! Еще один шаг, и я…

Никто не решился сделать этот шаг.

Зато у самого уха Филиппа свистнуло брошеное копье.

Он не попытался бежать. Он даже не пригнулся. Не дрогнул. Обернувшись к метнувшему оружие ёрлу — голубокожему коротышке с пустыми руками, — он наставил на него дуло бластера и спустил курок.

Вспыхнув, серебристый луч вонзился ёрлу в лоб и прожег его насквозь, весело потрескивая. Ёрл упал наземь, скрючившись и почернев.

Толпа дружно охнула.

Гомон стих.

Копья опустились.

Что-то громко зашипело: это Рэймонд плеснул кадку воды в костер.

Они все смотрели молча на то, как он вырвал бластер из руки Филиппа и бросил в центр умирающего пламени. Смотрели на то, как он тащит его прочь. Смотрели на него, когда он вернулся и простер к ним руки.

— Я искренне сожалею! — крикнул он. — Филипп совершил большую ошибку, но больше такое не повторится! Дайте ему уйти с миром!

Молча он повел Филиппа сквозь темноту обратно. Он не проронил ни слова до самого офиса.

— Думаю, теперь лучше вам начать сборы, — тихо произнес он, дав отмашку служке-ёрлу оставить их. — Как мне сказал капитан Рэнд, корабль будет готов к отлету в ближайшие трое суток. Вам лучше убраться с этой планеты вместе с ним.

Не став ждать ответа Филиппа, он повернулся к нему спиной и налил себе стакан аспергина. Сам.

Не успел он поднести его к губам, как Филипп молча удалился.

Во второй половине следующего дня Филипп вернулся в офис. Рэймонд выжидательно взглянул на него.

— Уже начали собираться? — поинтересовался он.

Филипп покачал головой.

— Я не уеду.

— Но…

— Я не уеду. С чего бы вдруг?

— И это вы у меня спрашиваете? После вчерашнего? После того, что вы натворили?

— А что я такого натворил?

— Вы смертельно обидели ёрлов. Нарушили серьезный запрет. Убили одного из их лидеров.

Филипп качнул головой снова:

— Это была самооборона. И я считаю, я поступил правильно.

— По вашим стандартам — да. А по ёрловским…

— Да поглядите на него!

Филипп ткнул пальцем в угол. Служка-ёрл сидел там, согнувшись. Его голубое личико побледнело, глаза выпучились, едва Филипп остановил на нем взгляд.

— Ну? Не видите? Теперь он боится меня. Все они меня теперь боятся — после прошлой ночи. Я не сразу понял… но одну необходимую вещь все же сделал. Положив конец этому их фетишизму, уничтожив их трофеи, я доказал, что человек сильнее, чем вся их варварская культура с верой вместе взятые. Им нужна была какая-то наглядная демонстрация, чтоб до них доходить начало. Демонстрация силы.

— Но теперь они вас ненавидят.

— Ерунда. Они ненавидели меня прошлой ночью. Уверен, после нашего ухода, они все встали в круг и стали молиться о моей смерти. Просить каких-нибудь своих богов испепелить меня молнией. Когда я сегодня пришел в селение, для них это был шок — узреть меня живым-здоровым.

— Вы ходили в торгу?

— Только что оттуда. — Филипп бросил беспечный взгляд на ёрла, и тот вздрогнул. — Так они на меня теперь все реагируют. Никто не осмелился напасть на меня. Никто не проронил ни слова. Я собрал их на поляне и объявил закон. С этого дня — никакой охоты за головами. Работа в шахтах будет вестись на основе моих приказов, под угрозой моего наказания в случае неповиновения. До них, уж поверьте, дошло, что я говорю серьезно.

Рэймонд почесал в затылке.

— Но разве вы сами не возмущались моим «колониализмом»? Я думал, вы против эксплуатации труда.

— Против, — кивнул Филипп. — Абсолютно точно против — тогда, когда все упирается в вопрос мелочных личных прихотей. Но тут — совсем другая история. Тут — основы. Для того, чтобы привить им цивилизованность и здравомыслие, нужно объявить закон и следить за его исполнением.

— Я никогда ни к чему не принуждал их, и вы это знаете. Ёрлы рады служить мне. Им это легче, чем вкалывать на шахтах.