За твоей тенью

Ты была в тот день так зла и убита горем. Замкнулась, не разговаривала со мной, лишь обменивалась дежурными фразами. Плохо ела, мало пила, дёргалась от любого звука, не спала. Последний раз выходила из дома на похороны Наталии, а с тех пор ночевала у окна на кухне и бездумно переделывала подарок, который уже был бесполезен. Ты ненавидела весь город, мир… И почему-то меня.

У тебя сгорбилась полумесяцем спина. Нечёсаная коса совсем запуталась, одежда износилась и пропахла кислым по́том. Ради твоего праздника я взяла отгул и бодрствовала дольше суток, чтобы пересилить дневной режим сна. Упаковывала для тебя коробку с глиной, гуашью, смолой и инструментами. Мне думалось, тройной запас материалов порадует хотя бы на миг.

Но я опустила рычаг, на который нельзя было даже смотреть.

Ты погрузилась в создание Кошмарья. Заперла в нём всё, что обещала. Чем дольше умирала заживо, сидя за работой, тем дальше уходила от меня. В итоге эта безделушка заполонила квартиру и свела нас обеих с ума.

Вика, тебя терзала такая боль от потери Наталии, что мои попытки накормить ужином с ложки обрывались твоими слезами и паникой. Через пару лет подобной жизни я начала бояться к тебе подходить!

Вскоре вернулись приступы длительного сна… Ты засыпала на сутки, как в детстве. Я переживала, что в таком критическом состоянии ты уснёшь навсегда.

Чтобы тебя спасти, пришлось рискнуть, и это решение — моя главная ошибка.

Ты понимаешь, что случилось дальше. Кто-то написал тебе сообщение, не требуя ответа. Этот человек хотел поддержать и помочь, сделать как лучше, разделить твою боль…

А потом я увлеклась, Вик. Глядя, как ты вновь становишься счастливой, я так увлеклась притворством, что захотела стереть с себя лицо и натянуть маску другого человека, которому ты доверяла.

«Он хороший друг, мам», — так ты отзывалась о Марке незадолго до переезда. В такие моменты я жалела о своём существовании больше чем когда-либо.

На вопрос «Кто ты?» мне стоило честно ответить: «Мама». Но представив, как сильно ты возненавидишь мать за правду, я соврала.

Милая, поверь, мама ненавидит себя гораздо сильнее. Сильнее, чем любит тебя.

Всё стало хуже, когда ты покинула дом. В одиночестве я беспробудно запила, хотя всячески пыталась бросить. Горько плакала, ведь ты обо мне не вспоминала. Я по-глупому завидовала, не представляя, что какой-то пацан может стать дороже семьи.

И я совсем развалилась, когда финансово перестала тянуть оплату аренды на Садовой. Центр города всё-таки… С моим заработком долго там не прожить.