За убегающим горизонтом

На корабли грузили бочки с пресной водой, бананы, живых свиней и кур… Эта страна, встретившаяся морякам в центре великого океана, могла дать все, чтобы путешественники пополнили свои запасы, отдохнули физически и духовно.

Островитяне несли к кораблям продовольствие, местную ткань — тапе, украшения из раковин. Это все обменивалось на железные изделия, бусы, пуговицы, казавшиеся местным жителям весьма ценными.

Бугенвиль приказал собирать растения, которые могли бы помочь против цинги. Таитянки и их дети неотступно следовали за моряками и стали резать для них такие же травы, а вдобавок принесли несколько корзин, доверху наполненных раковинами очень красивой формы.

Эрети указал место, где росли стройные деревья с твердой древесиной. И опять островитяне начали с большим рвением помогать в работе. Они вместе с матросами валили и распиливали деревья, наполняли огромные корабельные бочки водой и тащили их к берегу, где стояли шлюпки. В награду таитяне просили лишь большие корабельные гвозди и куски полотна от старых парусов.

Между местными жителями и французами установились самые дружелюбные отношения. Матросы разгуливали по острову группами и в одиночку. Таитяне брали их за руки, приглашали в свои хижины и угощали всем, что у них было.

Бугенвиль с де Бушажем и де Бурнаном предприняли поход в глубь острова. Легко и быстро шагалось по зеленой равнине, сплошь покрытой фруктовыми деревьями. Долину пересекали речки с совершенно прозрачной водой. Крытые листьями пандануса хижины были открыты для европейцев. Стоило им подойти к любой группе таитян, как те дружески приветствовали моряков, беспрестанно повторяя «тайо», «тайо», и зазывали их в свои жилища.

Но так было только в прибрежных районах, дальше же открывался новый мир: мрачные утесы, скалы, нависающие одна над другой, и фантастически переплетающиеся стебли каких-то неизвестных растений. Чем дальше Бугенвиль и его спутники углублялись в чащу, тем меньше и меньше они встречали людей, пока, наконец, моряки не оказались в совершенно дикой местности. Моряки повернули обратно и, пройдя вдоль побережья, посетили несколько селений. Повсюду их встречали радушно. За время короткого путешествия Бугенвиль убедился, что жители Таити вовсе не равны между собой, как он предполагал вначале. Различия в общественном положении отдельных групп чувствовались во многом. Мясо и рыбу ели знатные особы, народ питался овощами и фруктами. Простые люди даже не имели права пользоваться дровами, они предназначались лишь для очага более зажиточных. Бугенвиль видел, что среди таитян есть знать — вожди, есть земледельцы, люди, занимающиеся каким-либо ремеслом, а также безземельные, выполняющие различные работы у своих же соплеменников.

Бугенвиль заносил в записную книжку сведения о мореходных качествах таитянских пирог, способах обработки почвы, выделке тканей, семейных обычаях, похоронных обрядах, религии, пище, рыбной ловле, домашних животных.

Поражало, что многие слова, произносимые таитянами, сходны с теми, которые приводили в своих путевых записях многие путешественники, посетившие земли в другой части Тихого океана. Значит, есть еще острова и, может быть, даже целые их группы, которые заселены людьми, близкими по происхождению к обитателям Новой Киферы.

Однажды, пробираясь в зарослях горных склонов, моряки заметили, как от них в сторону метнулись две тени. Думая, что это, может быть, какие-нибудь крупные животные, матросы взвели курки своих ружей и осторожно двинулись дальше. В просвете между деревьями опять мелькнули тени, и Бугенвиль с изумлением убедился, что это люди!

Почему они забрались так далеко в горы и убегают от них? Ведь все таитяне были неизменно приветливы и гостеприимны и всегда выходили навстречу чужестранцам с дружеской улыбкой. Бугенвиль и его спутники ускорили шаг, настигая беглецов. Перепрыгивая с камня на камень, один из них оступился и повредил ногу. Когда моряки приблизились к нему, он с испуганным выражением стал что-то быстро-быстро говорить на своем наречии, показывая в сторону побережья.

Моряки дали ему попробовать сухарей и подарили несколько гвоздей. Увидев, что французы не хотят причинить ему ни малейшего зла, таитянин улыбнулся и показал на свою поврежденную ногу, которую держал выше голени обеими руками. Де Бушаж начал массировать его ногу, и вскоре таитянин смог подняться. Он знаками показал французам, что у него есть основательные причины опасаться своих сородичей, которые непременно убьют его, если поймают.

Бугенвиль решил, что этот таитянин повинен, вероятно, в тяжком преступлении. Но когда, вернувшись в лагерь, он рассказал об этом Коммерсону, тот, поразмыслив, ответил, что, очевидно, таитяне, скрывающиеся в горах, не кто иные, как люди, намеченные в жертву в честь какого-нибудь местного божества.