За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове

— Серебро, цинк, свинец, сера… Чего только здесь нет! — с изумлением говорил он. — Несметные сокровища, а народ нищенствует.

— Хозяина нет, — объяснял Ислам.

— Наоборот, слишком много хозяев, — возражал Коста. — А нужен один, но тот, кому все это принадлежит по праву.

— Придет время, попадет добро в надежные руки, — сказал Ислам. — Только доживем ли?

— Не мы, так дети наши доживут! — уверенно отвечал Махач.

Они возвращались домой через низкорослый сосновый лесок, по мягкой, выстеленной длинными хвойными иглами и прогретой солнцем земле.

— Дышится как! — негромко проговорил Коста, с наслаждением вдыхая прохладный смолистый воздух.

— Живем, как в раю, только что не на небе, — пошутил Махач.

— Что это? — вдруг нахмурился Ислам. — Зачем, он здесь?

Навстречу им_: торопливым шагом шел слуга Ислама. Он был явно встревожен.

— Уж не случилось ли чего? — громко крикнул ему Ислам.

— Родичи твои, князья… — запыхавшись, ответил слуга. — Сам Мисост-бий, тесть твой, пожаловал. А с ним князья Дудов и Шарданов. Мириться приехали. Надо пир устраивать, а у нас нет ничего. Ох, нехорошо это, обидчивые они…

— Не будет у меня с ними ни мира, ни пира, — возразил Ислам и обратился к Махачу: — Иди-ка в лес и жди, пока я за тобой пришлю. Нельзя, чтобы они тебя здесь увидели. Волки же!..

— Я, пожалуй, с Махачем останусь, — сказал Коста. — Дружбы с князьями у меня никогда не получалось. Если не считать тебя, конечно, — улыбиулся Коста Исламу.

— А может, они именно к тебе и приехали, Коста? — с сомнением и надеждой предположил Ислам.

Коста с удивлением взглянул на друга и рассмеялся:

— Не хочешь один гостей принимать — так и скажи. Не тот я человек, чтобы друга в беде бросать. Ладно, пошли!

Три сытых, сверкающих серебряной сбруей коня веселым ржанием встретили их у ворот.

— Садам алейкум, князья, — суховато сказал Ислам, входя в дом.

— Алейкум салам, Ислам-бий! — отозвался тесть, и князья повторили за ним: — Алейкум салам, Ислам-бий!

— Прошу чувствовать себя, как дома, в моем чабанском жилище, — все так же сдержанно продолжал Ислам.

— Спасибо за радушие, — проговорил князь Дудов, разглаживая свою длинную рыжую бороду. — Не взыщи, что без приглашения пожаловали. Нас к тебе дело привело.

— Дело, Ислам-бий, дело! — шепеляво подтвердил коренастый князь Шарданов, поправляя серебряный кинжал.

— И тебе наш салам, Коста, потомок легендарного Хетага, — проговорил Мисост-бий, и князья сдержанно поклонились Коста.

— Садитесь, прошу вас, гости, — сказал Ислам, указывая на грубые деревянные стулья, расставленные по комнате.

Князья расселись, как подобало по-старшинству. Мисост-бий первым завел вежливый разговор. Прежде всего он поинтересовался здоровьем зятя. Осведомился и о здоровье Коста. Впрочем, спрашивать об этом особой нужды не было. Усталые, худые, бледные лица говорили о том, что не могут друзья похвастаться богатырским здоровьем.

Помолчали.

— О, аллах, — вздохнул Мисост-бий. — Лихое время наступило в империи. Не до семейных раздоров ныне, сын мой. Ты муж моей дочери, ты мне как родной сын. Отныне — свидетель тому аллах и ближайшие мои друзья — я вычеркиваю из сердца все обиды на тебя. Вот моя рука. Пусть будет мир между отцом и сыном! — Мисост протянул руку Исламу, стоявшему возле дверей, как подобает зятю в присутствии тестя.

— К чему эти церемонии? — холодно сказал Ислам. — Я вас никогда не обижал, зла не желал. — Он опустил глаза, сделав вид, что не видит протяну» той руки тестя.

— Подойди ближе, руку подай, — зло сверкнув глазами, повысил голос Мисост-бий. — Слушай, что я скажу!

Ислам нехотя шагнул к тестю. Тот схватил его за руку, крепко сжал ее и, не выпуская, заговорил горячо и громко:

— Холопы взбунтовались, против аллаха и князей пошли. Грабят добро правоверных. Земли чужие запахивают. Не желают повиноваться карающему мечу империи.

— Валлаги[25], - вздохнул Дудов. — Истину говорит Мисост-бий.

- Аллахом клянусь, все так! — подтвердил Шар-данов.

Затаив дыхание, слушал Коста речь Мисоста. «Началось, — подумал он. — Нет, дорогие, не поможет вам карающий меч империи! Плохи ваши дела, если к нам за помощью явились».

И, словно в продолжение мысли Коста, раздался голос Ислама:

— Но что мы можем сделать, если ваши холопы, как вы их называете, отстаивают права на человеческую жизнь?

Мисост-бий внимательно посмотрел на Коста, перевел взгляд на Ислама и, положив руку на сердце, продолжал, стараясь придать своему голосу мягкость и даже ласковость: