За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове

— Пусть счастье обернется к вам, мудрейшие рода! Выслушайте мое слово!..

Все смолкли.

— Я беру младенца и клянусь, что души своей для него не пожалею! Пусть сердце мое разорвется, но я исполню последнюю просьбу Марии. И пусть я чужая почтенному хетагуровскому роду, но выхожу мальчика, как родного!

Тогда вышел вперед дед Долат. Сняв со своих седин черную барашковую папаху, он поднял ее над головой.

— Спасибо тебе, Чендзе, за доброе слово! Так тому и быть: бери младенца! Пусть люди и небо станут свидетелями твоей доброты…

…«А может, не надо было идти против дедовских адатов? — с грустной усмешкой думал теперь Коста, запахивая свою бурку. — Похоронили бы тогда вместе с матушкой»…

Где-то тоскливо и медленно прозвонили куранты. Невские волны, подхватив утлую лодчонку, беспощадно швыряли ее из стороны в сторону и гнали, гнали куда-то в серую, мутную даль.

«И что это Андукапар не идет?»

Коста еще раз прошелся по набережной. Тучи громоздились над городом. Черные, зловещие, они тяжело плыли по небу, и порою в глубокие и узкие просветы прорывался голубой лунный свет.

…Вот и тогда тоже, в его далеком детстве, так же ползли тучи над горами, а он все сидел на могиле матери, не замечая, что черный вечер уже давно наступил.

С тех пор как отец женился на другой, Коста старался поменьше бывать дома. Перекинув через плечо маленькую сумку с куском черствого чурека — вся еда на длинный летний день, — он с рассветом уходил в горы, пасти ягнят. А было ему тогда около шести лет. И удивительно ли, что свой скудный обед мальчик обильно поливал слезами?

Вторую жену Леван Хетагуров взял на удивление: хоть и молода была, а ленью славилась на весь аул. Не приучили ее к труду в богатом поповском доме. Жила с отцом и матерью в красивых хоромах, ей в чем не знала нужды, никакого горя не ведала.

А в доме мужа надо было трудиться. Женившись, Леван Елизбарович решил, что настала пора вернуть в родной дом цятилетнего сына, и Чендзе не могла отказать отцу. Завел Леван и хозяйство — коз, овец. Весь уход за скотом, все хлопоты по хозяйству мачеха сразу свалила на пасынка. Леван служил во Владикавказе, в аул приезжал лишь изредка. Молодую жену это бесило, и злость она срывала на мальчике. Если же Коста делал что-нибудь не так, как ей хотелось, избивала его до синяков… Конечно, когда отец бывал дома, Кизьмида не так жестоко обращалась с пасынком, побаивалась, но это случалось редко!

…Сухой мучительный кашель рвал горло, ныли кости, но тяжелее всего была душевная боль.

Погруженный в печальные думы, Коста не заметил, как сзади подошел Андукапар. Сильной рукой он обнял брата за плечи.

— Что случилось? Зачем ты вызвал меня? — спросил он тоном, каким взрослые говорят с детьми, — строго и тревожно.

— Объявили приказ об исключении из Академии художеств, — тихо сказал Коста.

Андукапар молчал. Да и что он мог сказать? Казалось бы, вся жизнь прошла рядом — и детство в Наре, и Владикавказская прогимназия, и Ставрополь. И чего только ни делал Андукапар, чтобы образумить двоюродного брата, — нет! Упрямо идет по своему пути и, видно, нет той силы, которая бы его усмирила.

Они шли по набережной, размышляя о том, что делать дальше.

— Придется возвращаться домой, — наконец сказал Андукапар. — Здесь с твоими убеждениями головы не сносить. Я же предупреждал тебя!

— Уехать? Бросить? Нет! — упрямо воскликнул Коста.

Ледяной ветер летел им навстречу. По ту сторону реки виднелось здание академии. Каким дорогим стало оно Коста за эти годы! Давно ли он входил в двери академии, исполненный надежд и дерзаний? И вот — исключен…

— Нет! — твердо повторил он.

Андукапар только пожал плечами. Он знал: Коста не переспоришь.

20

Коста подал прошение оставить его в академии на правах вольнослушателя, разрешить, по бедности, слушать лекции бесплатно. Может, впервые в жизни Коста завидовал богатым: будь у него деньги, разве стал бы он так унижаться?!

Совет академии, получив прошение, послал запрос на имя петербургского градоначальника с просьбой «выслать сведения о поведении и имущественном положении Хетагурова». Казалось бы, при чем тут полиция? Бедный горец просит всего лишь разрешения бесплатно слушать лекции!

Но без всевидящего ока полиции и жандармерии, видно, не проживешь.

На Гороховой Коста встретили вежливо. Полицейский чин, звякнув шпагой, поднялся ему навстречу и протянул руку.

— Прошу садиться, молодой человек… Коста опустился на предложенный стул.

— Вы просите права бесплатно посещать лекции в Академии вольных художеств?

— Да.

— Что ж, мы готовы содействовать просвещению горских народностей… Мы хотим помочь вам. — Полицейский сделал ударение на слове «хотим» и многозначительно умолк.

— Буду вам очень обязан…

Полицейский живо взглянул на Коста.

— Обязаны? Что ж! Нам известно, что вы бываете в кавказском землячестве. Вас там уважают, вам доверяют…

Коста насторожился.

— Нам известно также, что в среде студенчества процветают вольнолюбивые настроения, что кое у кого есть даже злые намерения… Так вот, если вы действительно нам обязаны…

— Но я не подлец! — вспыхнув, резко ответил Коста.