За волной океана

— Увидел море и раскис, — ответил капитан-лейтенант. — Когда на мостике он беседовал с вами, у него на глазах блестели слезы.

— Я что-то этого не заметил, — задумчиво отозвался Покрасов. — Ладно, наводите на полубаке порядок, и чтоб к приходу командира везде был блеск.

Покрасов вошел в свою каюту и устало опустился в кресло. Он старался думать о служебных делах, а мысли почему-то вязко и настойчиво возвращали его к ветерану. Вот он стоит на ходовом мостике, глядит на море; глаза влажные, на реснице даже слеза повисла. Видно, прав Абрамов, Борис Петрович раскис при встрече с морем. Конечно, таких слез не стыдятся, и все же... Впрочем, ветерана можно понять — столько лет не был в этих краях, где воевал. «Да, война, — пришли ему на память слова Бориса Петровича, — разбросала, разметала людей по всему свету. Отца разделила с сыном, дочь с матерью, кровь, слезы».

Покрасов очнулся от раздумий. Только сейчас на своем столе он увидел письмо. На белом конверте написано: «Тов. Покрасову. Лично». Внезапная догадка осенила его — это же написал ветеран! Он ведь говорил, что собирается написать письмо... Покрасов осторожно разорвал конверт и стал читать.

«Игорек, дорогой мой человек, я рад, что увидел тебя. До слез был рад. Теперь я знаю, что ты вырос настоящим человеком. Ты прости, Игорек, что после войны я не вернулся домой, нашел себе другую семью и все эти годы я жил далеко от тебя.

Я не хочу быть в твоих глазах подлецом и потому скажу честно: я приезжал в родное село. Сосед, которого встретил на вокзале, сказал мне, что твоя мама, а моя жена, вышла замуж за фельдшера Покрасова, меня давно забыла. Я узнал, что ты носишь его, а не мою фамилию. Я так был потрясен, что едва хватило сил сесть на поезд... Все эти годы я следил за тобой, думал о тебе, но, признаюсь честно, не хватило мужества раньше повидать тебя, еще когда ты учился в военно-морском училище в Ленинграде. А теперь вот приехал на флот... У меня в Москве есть адмирал, бывший мой сослуживец, он-то и помог побывать на вашем корабле.

Я написал тебе всю правду. Прости, Игорь. Если пожелаешь приехать ко мне, будешь желанным гостем. Живу я в Свердловске, там и работаю директором завода. Только не забудь — я не Покрасов, а Кольцов Борис Петрович. В том, что случилось, не вини мать: на ее долю тоже выпала горькая судьба. Пусть все будет так, как есть. Твой отец».

У Покрасова все замельтешило, поплыло перед глазами. «Твой отец»... Сколько лет искал он отца, думал, что погиб он на войне. Но отец жив! Он вдруг так неожиданно и просто ворвался в его жизнь, все в нем перевернул.

Покрасов плечом толкнул дверь каюты. На палубе ветер освежил лицо, стало легче на душе. Он и не заметил, как к нему подошел командир.

— Я так жалею, что не смог проводить ветерана, — сказал он и, не дождавшись ответа, добавил: — На рассвете уходим в дозор. Прошу начать подготовку. Я снова ухожу в штаб, вы тут распорядитесь...

Гаврилов заметил, что у старпома серое, землистое лицо, оно почему-то в розовых пятнах, а в глазах глухая печаль.

— Что случилось, Игорь Борисович? — забеспокоился командир.

— Уже все прошло... — тихо отозвался старпом. — Я очень виноват перед вами и хочу не только сказать об этом честно и прямо, но просить вас извинить меня...

— Странно, однако, — только и молвил Гаврилов, не зная и не ведая о том, что творится в душе старпома. — Кстати, ветеран очень остался вами доволен, в каюте вы устроили ему настоящий комфорт...

— Этот человек... — начал Покрасов и запнулся, беспомощно глядя на командира и не зная, как просто и безболезненно выразить свои чувства. — Этот ветеран — мой отец.

— Да? — удивился Гаврилов. — Вот это новость... Ну-ка, пойдемте ко мне в каюту и расскажите все подробно. Уж я-то, голубчик, никак такого не ожидал. Значит, все же отец нашелся, а? Выходит, зря вы меня корили...

Едва они уселись, зазвонил береговой телефон. Гаврилов снял трубку.

— Это я, Сережа, — услышал он в трубке голос жены. — Где там Игорь? Варя приехала. Утром я встретила ее в аэропорту. И девочку она привезла. Ездила за ней в село, к матери Игоря. Ты отпусти его на берег?

— Где она сейчас? — сдержанно спросил Гаврилов. Забота жены о дочери ревниво задела его за живое. Даже не спросила, как ему пришлось в море, сразу стала рассказывать о Варе.

— Варя на квартире Игоря, — сообщила жена. — У нас дома даже ночевать не стала. Сразу же к нему поехала... Так ты отпусти Игоря, а?

— Хорошо, что-нибудь придумаю, — пообещал Гаврилов.

Какое-то время он сидел за столом грустный, задумчивый, даже не смотрел в сторону старпома. Но Покрасов уже догадался, что-то случилось. Сейчас командир подумает, поразмыслит, как бывало, а потом и ему все скажет. Но Гаврилов упрямо молчал, и Покрасов не выдержал:

— У вас какие-то неприятности?

— Нет, все нормально, — поспешно ответил командир. Он встал, прошелся по каюте, потом остановился рядом со старпомом. — Вот что, Игорь Борисович, идите к себе домой... Там вас ждут...

— Ждут? — встрепенулся Покрасов. — Может, ждет?

— Ждут, Игорь Борисович. Мне только что звонила жена...