За все надо платить

Наконец он не выдержал и поделился своими страданиями с приятелем из соседнего дома. Тот оказался куда более искушенным в непривлекательных сторонах жизни, ибо рос в неполной семье и с детства был свидетелем легкомысленных отношений своей матери с мужчинами.

– Да она просто-напросто уводила тебя из дома, – авторитетно заявил он Юре. – Ты что, не въехал?

– Зачем ей меня уводить? – не понял Юра.

– Ну как это зачем? Чтобы твоя мамка с ее братом трахалась на свободе. Ты что, маленький, простых вещей не понимаешь?

– Ты врешь, – сквозь зубы выдавил Юра. – Этого не может быть.

Приятель расхохотался.

– Да почему же не может-то? Твоя мать что, не живая? Отец по три месяца в поле, а она одна кукует. Все нормально, Юрась, все так делают. Не бери в голову. Твоя мать еще ничего, стесняется, а моя всю жизнь мужиков приводила у меня на глазах, я их знаешь сколько насмотрелся.

У Оборина руки чесались вмазать приятелю за такие слова, но он сдержался. Сначала нужно спросить у мамы, правда ли это. Вспомнилось, что Лена почему-то всегда звонила его маме, когда они после долгих прогулок возвращались домой, и при этом обязательно указывала, где они в данный момент находятся. Неужели она это делала для того, чтобы мама и дядя Женя могли рассчитать время, одеться и застелить диван? Гадость какая!

Улучив момент, когда отца не было дома, он подошел к матери.

– Мама, а почему дядя Женя и Лена больше не приходят к нам в гости?

– Дядя Женя очень занят, сынок, – спокойно объяснила мать. – На работе запарка. Ты же видишь, я и сама поздно прихожу, нужно сдавать проект, а мы не успеваем.

– А когда папа уедет в экспедицию, запарка кончится? – спросил он.

По тому, как мгновенно залилось краской лицо матери, он понял, что приятель не ошибся. Ему стало противно от мысли, что его так легко обманули. Он-то, дурак, думал, что нравится Лене, а она, оказывается, водила его за собой, как послушного бычка на веревочке. Господи, он мечтал о ней, лежа по ночам без сна, вспоминал ее голос, улыбку, глаза, руки, иногда даже осмеливался представлять себе, каковы на вкус ее губы. А она…

Но даже тогда, в состоянии ужаса и растерянности, ему и в голову не приходило винить в чем-то Лену. Он сам виноват, потому что дал себя обмануть. Сам дурак. Но больше он никому и никогда этого не позволит.

* * *

Сережа приходил к Оборину поиграть в шахматы третью ночь подряд. Несмотря на то что чувствовал себя Юрий не очень хорошо, игра доставляла ему удовольствие. Сережа был достаточно сильным партнером, и было заметно, что он увлекался шахматами всерьез, хорошо знал партии, разыгранные когда-то известными спортсменами, но гибкости ему не хватало. Он обладал, судя по всему, превосходной памятью, а вот способностей к вариациям и экспромтам за доской у него не было. Кроме того, он, похоже, быстро уставал, не мог сконцентрировать внимание одновременно на игре и беседе, поэтому и во второй вечер проиграл партию, допустив позорную ошибку и прозевав поставленную Обориным «вилку».

Видно, разговоры о неоправданно ранних браках и отношениях с женщинами интересовали его не меньше шахмат, потому что и сегодня он после первых четырех ходов вернулся к волнующей его теме.

– Знаете, Юрий Анатольевич, иногда приходится поддерживать отношения с девушкой, которая не понимает, что мужчина и женщина могут просто дружить. Ей кажется, что должен непременно присутствовать секс, и вот стараешься, мучаешься, делаешь вид, что без ума от нее. А на самом деле она просто приятный умный человек, с которым хочется поддерживать товарищеские отношения, а спать с ней совсем не хочется. Но ведь если она это поймет, то смертельно обидится, и тогда уж никакой дружбы не получится. У вас так бывало?

– Бывало, – кивнул Оборин. – Должен тебе сказать, что если девушка не понимает этого, то не такая уж она и умная. С девушками надо обращаться умело, поддерживать в них уверенность, что хочешь их постоянно, но вот, к сожалению, то одно, то другое мешает. Посидеть и поговорить – пожалуйста, а вот побыть наедине негде или некогда. Знаешь хороший прием для этого? Звонишь и говоришь ей: мол, соскучился, сил нет терпеть, но время поджимает, сейчас должен бежать туда-то, а потом еще куда-то, но между этими двумя мероприятиями есть «окошко» часа на полтора, давай встретимся, если ты не занята, потому что очень уж я хочу тебя видеть. Назначаешь ей встречу на улице, подходишь с сияющим лицом, обнимаешь и полтора часа отводишь душу в разговорах, коль уж тебе так нравится с ней беседовать. И все. Только ни в коем случае не говори ей, что хочешь с ней пообщаться. Обязательно говори, что хочешь именно увидеть. Понял?

– А они не догадываются? – спросил Сережа.

– Будешь умно себя вести – не догадаются. Некоторые вообще остаются друзьями на всю жизнь. Замуж выходят, детей рожают, а к тебе на свидание бегут по первому зову. И когда у них проблемы, тоже к тебе бегут, совета просят или участия. Ты давай ходи, ты же руку над своим конем уже минут пять держишь.

– Сейчас, – пробормотал Сережа, уткнувшись в доску. – А у вас есть такие подруги?