За все надо платить

Список находящихся в розыске автомобилей был длинным, на нескольких листах, но зато номера, заведенные в компьютер, были расставлены в возрастающем порядке, поэтому проверять, не находится ли данная машина в розыске, было несложно. Кроме официального списка, имелся еще один, неофициальный. В нем стояли номера автомобилей, о краже которых никто не заявлял, но которые почему-то очень интересовали московских оперативников. Как только назначили операцию «Гараж», так сразу же посыпались просьбы «поиметь в виду» еще парочку номеров, или «жигуль» с царапиной вдоль правой передней двери, или «Мерседес» с причудливой игрушкой за лобовым стеклом. Все эти автомобили были вписаны в отдельный список. Был такой список и у группы, с которой обходил гаражи и стоянки участковый Гаврилюк. Однако надеяться на то, что какая-нибудь машина из неофициального списка будет найдена, не приходилось. Дело в том, что список первоначально был у оперативника, возглавлявшего группу, затем перекочевал в папку одного из работников ГАИ, который оставался «за старшего», когда оперативник этот покинул группу и отлучился на три часа по своим делам. У работника ГАИ этот список почему-то все время выпадал из папки, и в последний раз подобрав его с земли, Гаврилюк не стал его отдавать, а сложил в четыре раза и сунул к себе в карман. Так будет надежнее, решил он, хоть не потеряется. Через полчаса он об этом списке забыл начисто. Справедливости ради следует заметить, что и другие о списке не вспомнили.

Осмотр гаража начали с автомастерской, затем проверили мойку, а потом поднялись по пандусу на самый верх и стали методично, бокс за боксом, осматривать машины. Примерно через полчаса Гаврилюк полез в карман за сигаретами и с удивлением вытащил сложенный вчетверо список. «Ах ты, черт возьми! – мысленно выругался он. – Как же это я забыл про него. И ведь никто не вспомнил. Молодые, что с них взять».

Он развернул список и до самого последнего бокса сверял по нему все автомобили. Ничего интересного не попалось.

Закончив осмотр, они вышли на улицу и стали рассаживаться по машинам. Гаврилюк с ними не поехал, ему до дому было рукой подать, и он решил пройтись пешком. Пройдя полквартала, участковый остановился. Ему не давала покоя мысль о том, что про список он вспомнил только тогда, когда почти половина боксов была уже проверена. А вдруг в той, первой, половине стоит машина, которую разыскивают оперативники?

Он очень устал и был голоден, дома лежала жена с тяжелым гриппом, собаку выгулять было некому, и бедный пес, наверное, извелся, не понимая, почему его с семи утра не вывели пописать. А ведь сын специально предупредил, что придет сегодня поздно, и Гаврилюк обещал выйти с Филей хотя бы часов в пять, чтобы не мучить невинное животное, а сейчас уже половина девятого.

Он очень хотел пойти домой, тем более и подъезд уже виден, вот он, в двадцати метрах отсюда. Но природная добросовестность взяла верх, и он повернул обратно.

– Ты чего? – высунулся из будки сторож дядя Гриша. – Забыл что-нибудь? Или с собой принес?

Он сделал выразительный жест, щелкнув себя по горлу.

– Забыл, дядя Гриша. Доставай свои ключи, давай-ка еще разок пройдемся по боксам.

– По всем? – испугался сторож.

– Да нет, по первым тридцати.

– Мне вместо себя посадить некого, а пост оставить не могу, – важно заявил дядя Гриша. – Бери ключи, сам иди.

Гаврилюк снова поднялся наверх и принялся за осмотр. В шестом боксе стояла машина, указанная в списке. «Ну слава богу! – подумал он с облегчением. – Не зря мучился. Чутье еще осталось». Он проверил все остальные боксы и, только дойдя до того места, где час назад доставал сигареты, сложил список и снова спрятал в карман.

– Дядя Гриша, у тебя шестой бокс за кем числится?

– Сейчас гляну.

Сторож полез за толстой потрепанной книгой, долго листал ее, ища нужную страницу.

– Шестой за Обориным, – наконец сказал он.

– Как его полностью?

– Оборин Юрий Анатольевич, вот тут и адрес его есть, и телефон. Будешь записывать?

– Буду.

Записав данные хозяина бокса номер шесть, участковый поспешил домой. Жалобный скулеж спаниеля Фили был слышен аж на лестничной площадке. Гаврилюк влетел в квартиру, скинул ботинки и, не раздеваясь, зашел в комнату, где лежала жена.

– Как ты, Зинуля?

– Ничего, – слабо улыбнулась жена. – Получше. Сейчас я встану, ужин согрею…

– Лежи, лежи, – замахал руками Гаврилюк. – Я сам. Сейчас с Филей выйду, потом поужинаю. Ты не вставай.

Он заскочил на кухню, отломил от длинного французского батона изрядный кусок, отхватил ножом толстенный ломоть колбасы, сунул ноги в ботинки и вышел гулять с собакой. Пес летел по лестнице с такой скоростью, словно за ним гналась стая волков.

Через сорок минут умиротворенный Гаврилюк восседал за столом, на котором стояла тарелка с дымящимся борщом. На полу у его ног спокойно лежал Филя. По телевизору показывали футбольный матч. Жизнь снова казалась участковому вполне сносной.