За все рассчитаюсь с тобой!

— Вы будете говорить. — Я встал. — В противном случае, я попросту заберу вас с собой.

Я достал револьвер и ткнул его в грудь стволом. Мне показалось, что он был готов потерять сознание, но ему удалось взять себя в руки.

— Нет… нет, — начал он слабым шепотом.

— Вы будете говорить?

Он слабо кивнул.

Я убрал револьвер.

— О'кей. Постарайтесь отвечать побыстрее.

Он снова кивнул. Его тяжелое и прерывистое, как у умирающего, дыхание придавало происходящему еще более мрачный оттенок.

— Завтра утром в тюрьме вы будете хоронить одну заключенную, это точно?

— Да.

— В котором часу?

— В десять часов. — А в котором часу вы должны приехать в тюрьму?

— Без десяти десять.

— Как протекает эта церемония?

Его веки дрожали, но после небольшого колебания, он ответил:

— После вскрытия я должен вместе с моими ассистентами приготовить тело. Мы положим его в гроб и отвезем в распоряжение семьи.

— Вы кладете тело в гроб в зале вскрытий или в камере?

— В зале вскрытий.

Я сделал гримасу. Я, конечно, ожидал такого ответа, но, тем не менее, был очень огорчен. Это означало, что я должен буду привести мисс Бондерли из ее камеры в помещение для вскрытия. Это уже будет более затруднительно.

— А гроб готов? Он кивнул.

— Дайте посмотреть.

Он встал. В этот момент до моего слуха донесся слабый звук. Я с быстротой молнии бросился к двери, на ходу доставая пистолет, и бросил Тиму, чтобы он последил за Максисоно и выскочив в коридор, я услышал звук набираемого диска телефонного аппарата. Приблизившись на кончиках пальцев, я резко распахнул дверь.

Тощая маленькая Лора судорожно набирала номер. Увидев меня, она вскрикнула, испугавшись. Я стремительно пересек комнату, взял из ее рук трубку и повесил.

— Я совсем забыл про вас, мисс, — сказал я с улыбкой. — Итак, мы вызываем полицию?

Она прижалась к стене, ужас наполнил ее некрасивое бледное личико. Рот ее был открыт, будто она собиралась закричать.

— Тсс-с, — сказал я, — мне надо поговорить с вами. Губы ее дрожали, но после некоторого колебания, ее рот все же закрылся. Она устремила на меня большие испуганные глаза.

— Вы знаете, кто я такой? Не правда ли? Она кивнула, так как говорить не могла.

— Я не хочу причинять вам зла, — продолжал я, — я прошу вас помочь мне. Не надо меня бояться. У меня очень большие неприятности, и я сам нуждаюсь в помощи.

Она казалась удивленной, заморгала, но ничего не ответила.

— Посмотрите на меня, разве я выгляжу таким злым, чтобы меня так бояться.

Она подняла на меня глаза и выпрямилась. Страх вдруг исчез из ее глаз.

— Нет, — тихо ответила она.

— Я совсем не злой и не хочу причинить вам зла, — уверял я ее. — Вы прочитали, что рассказывают обо мне газеты, не так ли?

Она кивнула.

— Вы также знаете, что арестовали мисс Бондерли и что ее обвиняют в убийстве?

Она снова кивнула. Ее страх уступил место простому женскому любопытству.

Я вынул газету, в которой был помещен портрет мисс Бондерли, и показал его ей.

— Вы считаете, что у нее вид преступницы? Она внимательно посмотрела на фотографию и вернула ее мне с задумчивым видом.

— Нет.

— Это не она убила Херрика, и не я. Это политическое преступление, которое хотят взвалить на меня, потому что я приезжий и у меня плохая репутация.

Она почему-то посмотрела на свои руки.

— Вы когда-нибудь любили, Лора? Она вздрогнула.

— Да? — продолжал я, помолчав. — И это, вероятно, плохо кончилось, не так ли?

— Мой отец… Она остановилась.

— Хорошо, — сказал я, — меня это, конечно, не касается, но если вы любили, то должны понять, что я сейчас испытываю. Я люблю эту женщину и просто схожу с ума. Я должен вытащить ее из тюрьмы, даже если мне придется оставить там свою шкуру. Вы должны помочь мне.

— Но каким же образом? — спросила она, не глядя на меня.

— Я все объясню вам. Мне нужна помощь вашего отца. Единственная возможность заставить его помочь мне, это посеять в его сердце страх за вас. Я вас увезу в одно приличное место. Я даю вам слово, что с вами ничего не случится плохого и вы вернетесь домой через день — два.

Она даже подпрыгнула от неожиданности моего предложения.

— О, нет, нет! — воскликнула она. — Прошу вас, не делайте этого! Пожалуйста, не делайте!

Я подошел к ней и приподнял ее подбородок.

— Вы все еще меня боитесь?

— Нет.

— Отлично. Тогда пошли, надо поговорить с вашим отцом, я был уверен, что вы мне поможете.

Мы с ней вернулись в салон. Максисон со злобным видом смотрел на Тима, который пытался походить на гангстера из Чикаго, но у него мало что получалось.

— У вашей дочери много ума, — сказал я. — Покажите мне теперь этот гроб.

Максисон проводил нас в комнату, где помещались гробы, и указал на один из них. Этот гроб был из фальшивого эбонового дерева, украшенный серебряными кружевами.

— Вот, — сказал он.

Я поднял крышку, внутренность гроба была тщательно отделана, и там лежал толстый матрац.

— Это весьма дорогое удовольствие для человека, умершего в тюрьме. Кто же оплатит его?

— Муж, — коротко ответил Максисон, щелкнув пальцами и с любопытством глядя на Лору.