Гарсэн.
Замолчи! Что ты думаешь — я буду слушать твои советы? Я шагал по моей камере дни и ночи, из конца в конец, от окна к двери, от двери к окну. Я сам к себе приглядывался. Я следил сам за собой. Мне кажется, я всю жизнь только и делал, что задавал сам себе вопросы, а потом пришло время действовать. Я... я сел в поезд, это я знаю. Но почему? Почему? В конце концов я подумал: моя смерть решит все проблемы; если я умру как надо, я докажу, что я не трус.Инэс.
А как ты принял смерть, Гарсэн?Гарсэн.
Плохо.О, это была просто телесная слабость. Этого я не стыжусь. Только все осталось навсегда нерешенным.
Инэс.
Зеленые глаза? Смотри-ка! А тебе, Эстель? Тебе нравятся трусы?Эстель.
Если бы ты знала, как мне это безразлично. Трус или нет, лишь бы целоваться умел.Гарсэн.
Они сонно качают головами, затягиваясь сигарами, — им скучно. Они думают: Гарсэн трус. Вяло и слабо. Но все-таки они хоть о чем-то думают. Гарсэн трус — вот что они решили, мои приятели. Через полгода они будут говорить: трусливый, как Гарсэн. Вам обеим повезло; о вас на земле больше никто не помнит. Моя участь тяжелее.Инэс.
А ваша жена, Гарсэн?Гарсэн.
Ну что жена... Она умерла.Инэс.
Умерла?Гарсэн.
Да, я забыл вам сказать. Она недавно скончалась. Примерно два месяца тому назад.Инэс.
От горя?Гарсэн.
Конечно, от горя. А от чего же еще? Все теперь в порядке: война закончилась, жена умерла, а я вошел в историю.Эстель.
Дорогой, дорогой! Посмотри на меня, дорогой! Прикоснись ко мне. Положи руку мне на грудь.Оставь свою руку здесь, оставь ее, не двигайся. Они умрут один за другим: какая разница, что они думают. Забудь о них. Никого не осталось, кроме меня.
Гарсэн
Эстель.
Ты слишком много разглагольствуешь!Гарсэн.
А что еще делать? Раньше я действовал... Ах, хоть бы на один день вернуться к ним... какое разоблачение! Но я вне игры: они подводят итог без меня, и они правы, поскольку я мертв. Мертв, как крыса.Эстель
Гарсэн.
Ты здесь? Послушай, окажи мне услугу. Нет, не отказывайся. Я знаю, тебе кажется, что у тебя просят помощи, ты к этому не привыкла. Но может, если ты захочешь, если сделаешь усилие, мы и вправду сможем по-настоящему полюбить друг друга. Видишь ли, тьма народу утверждает, что я трус. Но какое мне до них дело? Бели бы нашлась живая душа, которая изо всех сил повторила бы, что я не бежал, что я не мог бежать, что я храбрый, что я честный, я... я уверен, что я был бы спасен. Хочешь поверить в меня? Тогда ты мне будешь дороже всех на свете. ЭстельГарсэн.
Но ты говорила...Эстель.
Я шутила. Я люблю мужчин, Гарсэн, настоящих мужчин, с грубой шкурой, с сильными руками. Непохоже, чтобы твой подбородок был подбородком труса, рот — ртом труса, голос, волосы — голосом и волосами труса. А я люблю тебя за твой рот, твой голос, твои волосы.Гарсэн.
Это правда? Чистая правда?Эстель.
Хочешь, я поклянусь?Гарсэн.
Тогда мне наплевать на всех, кто там и кто здесь. Эстель, мы выйдем из ада.В чем дело?
Инэс
Эстель.
Инэс.Инэс.
Вот-вот. Окажи ей доверие. Ей нужен мужчина, можешь ей поверить, мужская рука вокруг талии, запах мужчины, мужское желание в мужских глазах. Что до остального... Ха! Она скажет, что ты Бог-отец, если тебе это доставит удовольствие.Гарсэн.
Эстель! Это правда? Отвечай: это правда?Эстель.
Что ты хочешь от меня услышать? Я ничего не понимаю в этих делах.Гарсэн
Эстель.
Что ты делаешь?Гарсэн.
Ухожу.Инэс
Гарсэн.
Придется им открыть.