За закрытыми ставнями

— Какой интерес может представлять это старье? Удивительно не любит его мой Нептун. Чует он его далеко, тут же становится у него дыбом шерсть, поджимается хвост, и он трусливо жмется к моим ногам. Сегодня в лесу мне показалось, что он попал на следы убийцы, — упорно нюхал кусты и тропинку, потом побежал с тем характерным потявкиванием, когда нападает на след, и вдруг, с вышеупомя- нутыми–то признаками, бросился мне под ноги: из кустов неожиданно вышел Прайс…

На минуту водворилось молчание.

— Я должен ехать на юг, Александр; но очень прошу тебя не оставлять слежку в Борках, окрестном лесу и ближайшем селе. У меня предчувствие, что именно там мы найдем кончик нити.

— Можешь ехать спокойно, — я не оставлю начатых нами розысков. Кстати, завтра храмовой праздник в Озерках. Это в пяти верстах за Богородским, пойду, потолкаюсь, посмотрю, послушаю.

— Хорошая мысль, я пойду с тобой! Смейся, если хочешь, но меня что–то толкнуло при слове «Озерки». Неужели нападем хоть на какой–нибудь след?!

— Очень возможно. На праздник обычно стекаются со всех окрестностей любители выпить и любительницы щегольнуть нарядами из девиц и молодух, ну, и парни не упустят случая поухаживать, а то и сорвать, что плохо лежит. В этих случаях лес–батюшка много видит и, до поры до времени, тайны хранит.

Задребезжавший звонок телефона прервал разговор.

— Слушаю… я, Зенин… Он здесь у меня… Слушаю… Сейчас выезжаем.

— Ну, Александр, едем. Звонил Кнопп. Вызывает обоих, и голос его не обещает хорошего.

— Э, ничего, Володя. К распеканциям его не привыкать стать. А ведь и ему не сладко с этим проклятым делом! Газеты не перестают обливать помоями, тоже и в его шкуру я

влезть не хотел бы.

Глава 13 Дача на опушке леса

Поздний темный июльский вечер.

Не ходит, а буквально мечется по своему кабинету Зе- нин, прислушиваясь к шороху за стеной, где укладывается спать его старушка–мать.

Сегодня ночью он, на свой риск, решился сделать обыск у Прайса.

«Скорее, скорее ляг и усни, мама, мне необходимо уйти на всю ночь, а если я пойду с твоего ведома, то не уснешь ты, моя бедная, до самого утра», — шлет он мысленное внушение через стену.

Минуты бегут и бегут. Скоро половина одиннадцатого.

— Хорошо, что я дал ключ от садовой калитки Орловскому, — рассуждал Зенин, — он, вероятно, уже ждет меня в беседке со своим Нептуном. Только бы скорее улеглась мать да не учуял бы Нептуна Бобка — у этого щенка тоже хорошее чутье.

За стеной скрипнула кровать и долетел вздох человека, протянувшегося в удобной постели после утомительного дня.

Завозился на своем матрасике Бобка. Прижавшись ухом к тонкой стенке, слушает Зенин.

Скоро сладко засопела собака и послышалось глубокое и спокойное дыхание засыпающего человека.

Облегченно вздохнул Зенин и, неслышно ступая резиновыми подошвами, пробрался в столовую, а из нее через балконную дверь в сад.

— Что ты так поздно? — встретил его Орловский, а умный Нептун, чуть слышно визгнув, полизал ему руку.

— Мама все не спала, а ты ведь знаешь, как ее волнуют наши ночные похождения, — ответил Зенин, лаская собаку.

Через несколько минут они уже сидели в трамвае и мчались по затихшим улицам Москвы в Борки. Что–то даст им эта ночь?

Полночь. Вернувшиеся с музыки и гулянья дачники успели поужинать и укладываются спать. На опустевших дорожках парка изредка попадаются запоздавшие пешеходы и ищущие уединения парочки. На последних с раздражением косятся Зенин и Орловский: несет же их нелегкая как раз в ту сторону, куда направляются и они.

Нептун точно чувствует настроение и мысли своего хозяина и тоже неодобрительно поваркивает. Так бы, кажется, и впился зубами в ногу ночного франта или его дамы: «Ну, чего, дескать, не спите, как все добрые люди, только нам в серьезном деле мешаете».

Вот конец нарядных дач, Дальше, на окраине, разбросаны маленькие домики. К самому последнему из них, стоящему на опушке леса, и пробирается Зенин с Орловским.

Наклонившись к собаке, Орловский шепнул ей в самое ухо:

— Оставайся здесь, Нептун, не лай, не ворчи и жди моего призыва.

Умный пес чуть потерся об ногу хозяина и лег за ближайшим кустом. Черная шерсть собаки слилась с чернотой ночи.

Оба друга положили рядом с собакой свои пальто, проверили глухие фонари и отмычки и, невидимые в обтяжных черных костюмах, неслышно ступая мягкими подошвами, направились в обход дома.

— Только бы не оказалось у него собаки.

— Нет, псы органически его не переносят. Я же говорил тебе об этом.

Крошечный домик погружен во тьму. Мертвая тишина. Не шелохнется лист, не затрещит кузнечик.

Спит хозяин, или его нет дома?

Тревожно бьется сердце у Зенина, осторожно вкладывающего отмычку в дверной замок.

На страже, под окном, притаился Орловский.

Чем они оправдают свой ночной визит ко всем известному, всюду бывающему старику, если тот накроет их у себя? Разрешения на обыск у них нет — что–то будет?

«Влезть в чужую квартиру, основываясь только на каких- то предчувствиях, это прямо мальчишество» — невольно думает Орловский.