За запертой дверью (СИ)

— И это, считаете, повод от него отказаться?

— Простите меня. Если даже и чувствуете Вы ко мне то, о чем говорите, то я ничем, простите, ничем не могу помочь Вам. Я знаю, что найдется непременно другая, и у неё будут волосы лучше моих, и руки, и кожа. И всё прочее.

— Не надо только жалеть и утешать меня.

— И не пытаюсь. Я констатирую факт.

Ада подошла к преподавательнице и обняла её, положив голову на плечо. Она пахла тяжелыми французскими духами.

— Я пойду, — заключила девушка, — мне пора.

Она достала из шкафа свое серое пальто и вышла, не дожидаясь ответа.

Никакого ответа и не последовало.

Нет, нет — ничто не могло действительно её омрачить или расстроить. Ирина Дмитриевна говорила, что Ада нравилась ей, и от этого она, кажется, страдала. Нет, нет. У Ады тоже были чувства, которые не с кем было разделить, но она искренне не понимала, зачем же страдать? Зачем обязательно присваивать себе то, что любишь?

Она хотела было свернуть в другой коридор, но вспомнила, что Вера Александровна, вероятно, была ещё в университете. Она подошла к соседней аудитории и хотела было открыть дверь, но услышала знакомые голоса.

-…Вы меня не поняли, — спокойно говорила преподавательница, — я не собираюсь портить Вам жизнь. Я испортила её достаточно.

Ада прижалась к стене и прислонилась к дверной щели. Сердце её замерло.

— Вы не испортили, — Лилия говорила вполголоса, будто знала, что кто-то слушает, — Вера Александровна, перестаньте, пожалуйста, говорить мне это.

— Я знаю лучше. Поверьте мне.

— Я Вам верю. Пусть лучше. Но кому?

— Лилия…

— Хватит. Хватит решать, как будет лучше. Может ли что-то быть объективно хорошо и объективно плохо?

— Лилия, Вы — чудесная женщина. Забудьте обо мне и больше никогда не вспоминайте, если действительно Вы меня любите.

Повисла тишина. Она стояла три нескончаемые минуты.

— Если только это то, о чем Вы просите.

— Да. Я прошу.

— Если только это то, чего Вы хотите.

— А это уже Вас не касается.

Больше всего Аде хотелось ворваться туда и, как добрая фея, разрешить все проблемы. Только вот, увы, феей она не была.

— Я могу уйти, но, Вера Александровна, я не думала никогда, что Вы…

— Я тоже. Но, знаете, кажется, я была неправа, причем слишком много лет.

— Какое сейчас это имеет значение?

— Как же Вы не хотите понять, что мы с Вами слишком…

— Как же Вы не можете понять, что мы с Вами будем иначе несчастны! Зачем же Вы рассказали мне? Я, поверьте, и дальше спокойно любила бы Вас тихо, как всегда, но теперь, теперь, когда я знаю, что Вы идете на это преступление против себя… Как могу я спать спокойно, зная, что Вы одиноки?

— Лиличка, прошу Вас, не плачьте. Простите меня. Но разве есть у меня выбор? В конце концов, встаньте на моё место. Мы…

— Выбор всегда есть.

— В таком случае, я его уже сделала. Простите, простите меня. Я не могу иначе.

Воцарилось молчание. Самое, пожалуй, громкое из всех, что Аде приходилось слышать.

— Вы всё переживаете, что плохо поступали со мной все эти годы, — с какой-то обреченной грустью начала Лиля, — но никогда ещё Вы не делали мне так больно.

— Лилия…

— Помните, как-то весной, кажется, в апреле, холодно было, и мы с Вами вместе выходили с работы… Слякоть под ногами, и я была тогда моложе, конечно, а Вы… Вы так много улыбались, и я тоже, и Вы, помнится, сказали мне, что никогда не встречали подобной мне. Да, так и сказали! - Женщина грустно рассмеялась. - Знаете, я тогда готова была от счастья умереть, и мне подумалось… Простите меня. Это моя вина, не Ваша.

— Это Вы меня простите. Я люблю Вас, я Вас всегда любила. И это правда. Я не встречала Вам подобных. Но, Лилия, я прошу Вас, пожалуйста, забудьте обо мне. Так будет лучше для Вас. Так будет лучше для всех. Вы потом поймете, я обещаю, обязательно поймете. Нужно просто подождать.

— Если только это то, чего Вы хотите.

— Да, хочу.

Лампа грустно трещала. Было очень тихо.

— Хорошо. Я надеюсь только, что Вам так будет лучше. Это всё, чего мне хочется. Прощайте.

Стук звонких каблуков стремительно приближался к двери. Ада отскочила от неё.

Ей не хотелось вмешиваться, но и уйти она не могла - не могла оставить Лилю одну. Как, впрочем, и оставить одну Веру Александровну. Сама Ада готова была расплакаться от того, что услышала. Она, казалось, чувствовала живее всех, что происходит в сердцах обеих.

— Стойте, Лилия. Подождите.

Голос преподавательницы дрогнул. Никогда, никогда раньше она такого не слышала. Сердце замерло.

Женщина остановилась.

Время остановилось.

— Нет, Лиля. Нет. Я этого не хочу.

— Я знаю. Но Вы меня просите об этом.

— Прошу. А Вы не слушайте меня.

Вера Александровна медленно подошла к женщине. Ада почувствовала, как близко она оказалась от них — за одной только тоненькой деревянной дверью.

— Не слушайте меня. Я слишком часто бываю неправа.