За землю отчую.

А с бабой что делать? — вытирая пот с лица, спросил Федор.

Не знаешь, что с бабами делать? — усмехнулся тарусец.— Чай, мы-то не хуже ордынцев...

Пленница вздрогнула, испуганно обернулась.

Не. мели, Василько, я без дури спрашиваю.

Пущай в свою деревню возвращается, ежели недалеко, — бросил тот и, покосившись на женщину, неожиданно предложил: — А то может и с нами ехать.

Ты откель? —• Федор дотронулся до ее плеча и тут же опустил руку — от его прикосновения пленница задрожала, съежилась.

Говори, не бойся. Худого тебе не сделаем,— поспешил успокоить ее тарусец.

А вы кто будете, добрые люди? — едва слышно спросила она.

Я из Тарусы, а он из Вереи. Слыхала про такие места? — Присев на корточки возле пленницы, Василько вдруг воскликнул: — И до чего ж ты красна! — Обернулся к Федору: — Скажи, Федор, правда ж, красна девка?

Пленница опять разволновалась. Напряженно разглядывала Федора, затем резко поднялась с земли, прошептала:

Брата моего тоже Федорцом, Федором звали... Так ты из Вереи? — Глаза ее светились надеждой.

Да.,.— встревоженно протянул сквирчанин ему передалось волнение незнакомки.

И я оттель!..— Голос ее дрогнул.-— Ты, Федор — брат родной мой! А я — Марийка!

Марийка?!.

Да! Поначалу тебя не Признала — голова перевязана. А теперь вижу, что ты!..

Она бросилась к нему на шею.

С волнением вглядывался в нее Федор и все явственнее улавливал родные черты — младшей сестренке не было и десяти лет, когда он ушел на ратную службу, — светло - синие глаза, пухлые губы.

Как же сюда попала? Где наши?

Марийка, не ответив, разрыдалась.

Федор побледнел.

Неужто беда учинилась?..

Набежали на село ордынцы, вязать всех арканами стали,— всхлипывая, рассказывала Марийка.— Петрик схватил косу, зарубал двоих... Так они его саблями и матушку тоже... Петрик рослый был, весь в тебя...

Из-за рыданий она не могла говорить. Федор привлек ее к себе, гладил до голове, как в давние годы...

Успокоившись, Марийка поведала, что было дальше. Отца Данилу вместе с другими односельчанами татары угнали в полон. Девушек не стали связывать, держали отдельно от остальных. Под утро Марийку разбудила дочь соседей, Галька, и уговорила ее бежать. В предрассветных сумерках им удалось проскользнуть мимо конной стражи. Девушки уже отползли, от ордынского стана, как кто-то из дозорных обнаружил их побег. Вскочив на коней, татары бросились в погоню. Пленницы успели добежать до лесного озера, но, когда переплыли на противоположный берег, там их уже ждали ордынцы. Галька вырвалась, бросилась в озеро и утопилась.

У Федора ком подступил к горлу, стоял в оцепенении* голова была, как в тумане... «Нет Гальки больше, нет!.. Так и не привелось мне с ней встретиться!..»

—- Надо поскорей уходить отсель — чего недоброго, ордынцы вернутся! —сказал Василько решительно.

Снял с убитого татарина тулуп, набросил его на плечи Марийки. Порубежники оттащили труп в кусты. Конь, опустив лохматую голову, стоял над мертвым хозяином. Федор осторожно зашел сбоку, схватил его под уздцы.

второго коня поймать не удалось — убежал в чащу.

Я вперед погоню, а вы с ней езжайте следом, — предложил Василько Федору. — Только не по стежке, а лесом. Там спокойней.

Сквирчанин молча кивнул головой. Пленного татарина взвалили на круп лошади и приторочили арканом к седлу.

Василько остановился: наступали сумерки. Кусты орешника и дубы смыкались неровной зубчатой стеной. На небе в разрывах темно-серых облаков замерцали звезды. По расчетам тарусца, он должен был уже догнать татар, но сколько ни прислушивался, кроме крика филина и рева лося* не доносилось ни единого звука. Василько спрыгнул с коня, склонился над тропой. По следам определил, что ордынцы проехали недавно. Их было не более шести* остальные, видимо, свернули в сторону раньше.

Теперь он не гнал коня. Съехав с тропы, пробирался вдоль обочины лесом. Вскоре и эти следы повернули на узкую, малоприметную просеку. Путь был свободен, лесовикам уже не грозила опасность оказаться застигнутыми врасплох татарским дозором.

ГЛАВА 15

Возвращение порубежников взбудоражило лесной стан. Тарусцы и ватажники обступили Марийку, долго расспрашивали ее. Марийка поначалу робела, жалась к брату, но вскоре привыкла, успокоилась.

Когда волнение прошло, атаман и * Василько стали допрашивать пленника. Тот заговорил сразу. Из его уст лилась отрывистая гортанная речь. Гордей и Василько не перебивали татарина. Усевшись на корточках, пристально смотрели ему в глаза.

Вот что, молодцы, поведал нам татарин,— сказал атаман лесовиков, когда пленник умолк.— Завтра ордынцы будут гнать ясырь: душ тридцать мужиков и душ двадцать баб. Сторожевых, говорит, немного — дюжины две. Засядем на деревьях, как решили. Где тропа поуже, учиним главную засаду. А там, — показал он на высокие дубы неподалеку,— засядут остальные, чтоб уцелевшие ордынцы назад в Тарусу не ушли... Мыслю, управимся, а? — спросил атаман, и глаза его зло блеснули.

Управимся. Ни один ордынец не уйдет! — дружно ответили лесовики.