За зеркалами

А после ехать домой, даже не скрывая от водителя глупой, какой-то непривычной, словно не моей улыбки на губах. Их жгло всю дорогу. Будто Натан Дарк оставил на них искры своего огня. Будто Натан Дарк менял меня, без спроса и без жалости. Потому что поцелуи на улице — это не про меня. И на глазах у таксиста — тоже. И до одури желать влиться в него, врасти, сплестись одним дыханием, одним стоном, в одном пламени — это не я. С ним я сама себе чужой кажусь. Неправильной. Такой неправильной. Но впервые — до невозможного настоящей.

Я должна поговорить с ним. Слишком много совпадений в деле, в котором почти нет улик. В деле, в котором, наверняка, замешан его братец. Устроить им одновременный допрос, и, если я права…если они, действительно, имеют отношение к убийствам, кто-то из них должен оступиться.

И стиснуть до боли, до онемения собственные пальцы при мысли о том, что оступившимся может оказаться совершенно не тот брат.

* * *

— Очень интересно.

Люк бросил мне на стол несколько фотографий, на некоторых из них были изображены дети, на других — фасад детского дома, фотоаппарат выхватил потрёпанную, криво висящую вывеску с номером и названием. Эти кадры мы обнаружили на моём столе, завёрнутыми в газетные листы и перевязанными бечёвкой. Ни единой буквы, ни слова о том, от кого эта странная посылка, хотя я знала уже точно, кто проник в мой кабинет и оставил её.

Люк ткнул пальцем с аккуратно стриженым ногтем в одну из чёрно-белых фотографий.

— Вот этот мальчик…именно о его пропаже сообщили нам во вторник.

— Да, я помню. Его ещё не усыновили, насколько я знаю. Но собирались.

Вздрогнула, когда мужские пальцы медленно вытянули из моей ладони карточку. Сама не заметила, как вцепилась в неё, глядя на слегка нахмуренное лицо светловолосого ребёнка, склонившего голову к своему другу. От мысли, что ублюдок решил «расширить» зону своей деятельности, в спину впивались ледяные осколки страха. Тонкие и острые, словно иглы, они по одному вдираются в плоть, в позвонки, чтобы разорваться подобно смертоносной пуле внутри. До этого времени сукин сын обращал внимание только на усыновлённых, проживших некоторое время в семье детей. Он поменял одно из условий выбора жертв. А это случается очень редко. Что-то заставило его сделать это. Возможно, сам ребёнок…но это значит, Дарк прав. У него был доступ непосредственно к детдомовцам. И голос Натана в голове: «Священник? Доктор? Учитель?»

Человек, не просто обладавший доступом в приют, так как всё же вход в это учреждение был открытым. Но кто-то, кто получал определённую информацию о его маленьких жителях. Кто-то из воспитателей приюта? Директор? Кто ещё имел право и возможность беспрепятственно заводить знакомства с мальчиками и отслеживать их дальнейшую судьбу? И самый главный вопрос, касавшийся личности этого подонка…тот самый конец верёвки, ухватившись за который, мы могли бы распутать её окончательно.

— Почему именно усыновлённые дети? — вскинула голову, глядя на нахмуренные густые брови Люка, — Почему сироты? Что толкает этого психопата на их убийства? Детская травма или желание самоутвердиться за счёт самых слабых членов общества? За счёт тех, за кого некому дать отпор. Но тогда почему он выбирает только усыновлённых? Кого наказывает этими смертями? Себя? Самих детей или их приёмных родителей?

— Вполне возможно, что пропажа этого мальчика никак не связана с нашим делом. Сколько сирот пропадают регулярно в нашем штате? И кто тебе прислал это?

Люк потряс снимком в воздухе.

— Ты уверена, что можно доверять тому, кто это сделал?

— Более чем.

— Почему? Потому что отправитель этот Дарк? Ева, тебе не кажется, что ты слишком далеко зашла в своём доверии к нему? Тебя не настораживает, что он проникает тайно в твой кабинет и оставляет подобные подарки?

— Меня настораживает абсолютная халатность наших ребят, ни один из которых так и не объяснил мне, каким образом кому бы то ни было удаётся незаметно ходить по участку.

Томпсон раздражённо скривился.

— Я сейчас не об этом. Почему он тебе прислал фото этого малыша? Почему именно его? Он целенаправленно поехал в приют, сделал этот снимок…и вуаля! Ребёнок пропал.

— У него есть фотографии всех этих детей.

— Зачем ему они?

— По моей просьбе он участвует в нашем расследовании.

— Ага, — буркнул, отводя взгляд и подходя к окну, — вот только с какой целью? Потом резко развернулся и произнёс, продолжая машинально сжимать в ладони фотокарточку:

— Как можно верить человеку с такой больной психикой? Он же извращенец.

Обошла стол и приблизилась к нему, чтобы мягко высвободить из его рук снимок ребёнка, на что он, наконец, опомнившись, чертыхнулся.

— Что значит извращенец? — замечая, как вспыхнул раздражением его взгляд, он отворачивается, и я хватаю его за скулы, — Люк, почему Дарк извращенец?

— Потому что я видел его женщин.