Забавы колдунов. Часть вторая

— Может, отойти подальше? — спросил он.

— Расположимся вон за теми кустами, — уступил Иван. — Там же разожжём костёр.

— И Адель испечёт свои замечательные лепёшки, — продолжил домовой.

— Когда их ешь три раза в день, они перестают быть замечательными, — возразила девушка.

— Когда кроме них есть нечего, да и тех ешь не до отвала, они продолжают оставаться замечательными, — поправил её Иван. — Пеки, Адель, и не сомневайся в успехе.

Адель занялась привычным делом, а домовой сидел возле неё и заворожёно следил за процессом приготовления лепёшек. Девушке и хотелось бы дать ему одну до ужина, но она сдержалась от ненужной жалости к ненасытному существу.

— У меня всё готово! — позвала она спутников. — Прошу к столу.

Она лично распределила лепёшки, дав всем поровну, и сама с удовольствием съела свою долю. Долгий путь пробуждал сначала аппетит, а потом голод.

— Очень вкусно. Спасибо, Адель, — сказал Иван, никогда не забывавший добавить доброе слово.

— Спасибо, что помогаете мне, нищему и убогому, — приниженно благодарил Давид.

Адель почувствовала боль в руке от щипка, которым домовой напоминал ей о содержимом мешка скупого.

— Перестань, — шепнула она.

— Представляешь, как он будет вопить, когда узнает, что весь его сыр съели мыши? — спросил домовой. — Да и та баба ещё пожалеет, что пожадничала.

Адель насторожилась.

— Что ты натворил?

— Я ничего не натворил, а вот мои приятельницы мыши поживились на славу. Они не отстанут от неё, пока не уничтожат все её товары. Съестное они съедят, а остальное испортят.

— Это нехорошо, — сказала Адель. — Скажи им, чтобы они этого не делали.

— Вот ещё! — отмахнулся домовой. — Таких надо учить.

— Я тебя прошу, скажи им, чтобы они не портили ей товары. Подумай сам, каково это: тащиться в такую даль и обнаружить, что продавать нечего.

— А зачем она взяла две монеты? Да ещё пожалела сыр.

— Она плохо поступила, — согласилась Адель, — но зачем же нам поступать ещё хуже, пытаясь её наказать? Скажи мышам, чтобы оставили её в покое.

Домовой весь сморщился от усилий сохранить твёрдость духа, но потом сдался.

— Ладно уж, скажу. Ты не права, а я, видно, слишком добр. Сиди здесь, а я сейчас вернусь.

Отсутствовал он долго, а когда вновь занял своё место, сообщил:

— Они изгрызли у неё весь сыр, но до мешков с мукой и остального ещё не добрались. Я велел мышам больше ничего у неё не брать и не портить, а они сказали, что у меня семь пятниц на неделе и я сам не знаю, что хочу. Вроде бы, теперь виноват оказался я. Видишь, что мне из-за тебя приходится терпеть?

— Спасибо, домовой, — обрадовалась Адель. — Не жалей о добром поступке.

Ночевать решили тут же за кустами. Иван дежурил первым, потом бодрствовать должен был домовой, после него — Давид, а последней — Адель.

Девушка заснула сразу, едва легла, и спала очень крепко, пока чьи-то холодные руки не коснулись её лица. Она вздрогнула и проснулась. Её спутники уже не спали и сидели на земле, настороженные, не зная, что им делать, а вокруг них кружились в хороводе какие-то девушки в скудных зелёных одеяниях. Присмотревшись, Адель определила, что это водоросли. Девушка, касавшаяся Адели, присоединилась к подругам и тоже закружилась вокруг кустов в танце.

— Кто вы? — спросил Иван, но ему не ответили.

— Это русалки, — объяснил домовой. — Теперь они не отстанут. Сначала потанцуют для потехи, а потом уведут вас к озеру и утащат на дно.

— А тебя тоже утащат? — спросил Давид, щёлкая зубами от страха.

— Не должны, — неуверенно ответил домой. — До сих пор такого не случалось, чтобы русалки уводили с собой домовых, правда, и домовые никогда не оказывались среди русалок.

— Где же у них рыбьи хвосты? — спросила Адель.

— Ночью они принимают обличье девушек, но не каждую ночь, а в особые ночи, и выходят на берег, и горе тому человеку, который окажется среди них. Перед рассветом они вновь уйдут в озеро, приняв своё обличье русалок, то есть рыбьи хвосты.

— А чего они боятся? — спросил Иван.

— Не знаю, — признался домовой. — Никогда не был знаком ни с одной русалкой.

Иван вытащил из-за пазухи крест и выставил его перед собой. Русалки чуть расширили круг, но продолжали кружиться, всё убыстряя темп. Время всё шло, а они кружились, так что у путешественников начали кружиться головы, а в глазах рябить. Адель чувствовала, что того и гляди потеряет сознание.

— Не сдавайтесь! — крикнул Иван. — Вот крест, а вот крёстное знамение. Пока с нами Бог, нас никто не тронет.

Он перекрестился, заставив русалок на миг сбиться в танце, но они сейчас же выровняли круг и хоровод завертелся ещё быстрее. Перед Аделью мелькали руки, ноги, извивающиеся гибкие тела, длинные распущенные волосы. Всё кружилось и вертелось, пока она не потеряла представление о том, где она, с кем, почему и что происходит. Ей казалось, что её подхватывает какой-то водоворот и уносит с собой.

— Адель! — прикрикнул Иван, дёргая её за руку. — Очнись! Давид, не смотри на них! Домовой, крепись! Видите, они нас не трогают. Пока я держу крест, они не могут к нам приблизиться. Не давайте им одурманить вас своими танцами! Не сморите на них, закройте глаза!