Забавы мертвых душ

– Нечего, ухмыляться, – прикрикнула она на него. – Он мне не нравится вовсе. Эти его старомодные спортивные штаны… Бэ…

Ухмылка кота сделалась еще шире. Потом, тяжело вздохнув, он спрыгнул со стула и, лениво перебирая лапами, двинулся прочь из кухни. Уже из коридора он повернул к ней голову и укоризненно протяжно замяукал.

«Себе-то хоть не ври!» – вот как расценила Маша его вопль. И погрозила коту кулаком.

Но тут же, склонившись над тарелкой, в которой стыл ее подгоревший омлет, к стыду своему, признала: Карелин ей действительно нравится. И причин тому было множество.

Он ее волновал, сильно волновал! Он был до неприличия симпатичным. Высоким и крепким. И старомодный спортивный костюм, из которого Карелин, кажется, не вылезал, замечательно демонстрировал его мускулатуру.

Может, он потому и прилип к этому костюму? Маша подозрительно прищурилась. Тот в обтяжку, ткань тонкая…

Что еще из достоинств было ею отмечено? Умный – да. Серьезный. Не подлый. И сопереживать способен. Зинаиде Павловне на помощь пришел не задумываясь. А вот на дочь ее смотрел как-то странно. Недоверчиво, что ли. И пока Осипов отпаивал бедную женщину водой, вкладывал в ее руки носовые платки, Карелин стоял, смотрел и слушал.

Он ей не поверил. Это Маша поняла уже дома, анализируя события.

– А должен? – поинтересовался Карелин, когда Маша позвонила ему и задалась вопросом. – Я, в принципе, никому не верю.

– И мне? – изумилась она.

– Никто не исключение, – не порадовал ее его ответ.

Она принялась на него обижаться с утра до вечера. И проделывала это целых три дня. Но потом, остыв и как следует подумав, поняла, что у него есть основания. И если бы она, к примеру, действуя скорее импульсивно, чем обдуманно, не «опломбировала» его дверь, то Карелин, возможно, уже был бы под стражей.

Маша полезла в шкаф, порылась в вещах. Надеть было совершенно нечего. Она забыла, когда обновляла гардероб. Зачем? Она почти все время ходила в форме. Вечерами редко выбиралась из дома. В выходные отсыпалась, занималась уборкой. Подруги все разбежались по замужествам, наделали себе детишек. Встречаться в кафе за кофе или бокалом вина было не с кем.

Нет, они ее звали. Но Маша отказывалась, ссылаясь на занятость. Ну, не могла она часами обсуждать качество памперсов и детского питания. Не доросла еще. Вот и не было у нее необходимости в покупке одежды выходного дня.

Она нашла в залежах старых вещей белые лыжные брюки, толстый свитер и укороченную курточку со студенческих лет. Покупала к лыжным соревнованиям. Три раза поучаствовав, вывихнула ногу. Больше не соревновалась и ничего из этого не надевала. Покрутившись перед зеркалом, она осталась довольна. Не хватало шапочки, но она решила, что капюшона будет достаточно. На улице было противно, но не морозно. Весна потихоньку теснила зиму. На машине туда и обратно. Мерзнуть негде. Мелькнула мысль позвонить Карелину и пригласить его с собой. Но Маша тут же сочла, что это будет провокация с ее стороны. Карелин не поймет. И все ее невнятные объяснения расценит как надо. А ей просто очень хотелось его увидеть, вот!

И она его увидела. Совершенно неожиданно. Столкнулась с ним у регистратуры в больнице. Сегодня – в субботу – они работали до трех. И если Карелину в информации по больному было отказано, то Маше охотно рассказали: куда и с каким диагнозом госпитализировали Сироткина Сергея Ивановича.

– Он однофамилец с женой? – изумленно задрал брови Карелин.

Он не отставал от Маши ни на шаг. Хотя поначалу, когда они столкнулись, будто бы случайно, у окошка регистратуры, он едва заметно кивнул.

– Нет. Не однофамилец, – односложно отвечала Маша.

Она злилась, да! Что он тут вообще делает? Зачем ему Сироткин?

– Вы зачем здесь? – резко затормозила она у терапевтического отделения.

– Наверное, затем же, зачем и вы, Мария Сергеевна, – посмотрел на нее Карелин с холодком.

Она молчала, все так же вопросительно глядя. И он снизошел до расширенного объяснения.

– Хотел кое-что прояснить. Не нравится мне это убийство, – проговорил Карелин, уводя взгляд в сторону скамеек с подтаявшими горбиками сугробов.

– А убийство, в принципе, не может и не должно нравиться, – настырно стояла она у него на пути, мешая пройти в отделение. – Зачем вы здесь, Карелин? Вам что, дома не сидится?

– Я насиделся, хватит, – попытался он отшутиться, но тут же осекся: – Извините.

– Вы были у доктора, Карелин?

Маша выразительно посмотрела на вязаную шапочку, надвинутую на самые брови.

– Нет. Нет нужды. Со мной все в порядке, – поспешил он с объяснениями.

– Понятно, – проговорила она, поджимая губы.

Она изо всех сил старалась быть строгой и непримиримой, но ситуация выходила из-под контроля. Ситуация никуда не годилась. Карелин в своем обтягивающем старомодном костюме и короткой черной куртке с меховым воротником выглядел так, будто только что с подиума спрыгнул и сюда забежал по делам. Темные уставшие глаза, густая щетина. Его ничего не портило. Ему все шло в зачет.

Блин, как же это непрофессионально!