Забавы мертвых душ

– Не факт. Могла задушить и женщина. Жертва не оказывала сопротивления, я же сказал тебе…

Вернувшись к себе, Осипов уселся за отчет. Он никому бы никогда не признался, что любит писать отчеты. Не потому, что начальство похвалило бы за своевременность. А потому, что на бумаге все как-то замечательно систематизировалось. Выглядело иначе, чем просто на словах. Жаль, что на это совершенно не хватало времени.

Он прочел, подправил, отправил на печать. Вытащил готовый документ из принтера, собрался пойти к начальству с докладом, как дверь открылась.

– Ого! Какие люди! – фальшиво порадовался Женя, окинув взглядом Машу Климову. – С чего вдруг почтили, товарищ старший лейтенант?

– Вопросы… Вопросы… – со вздохом произнесла она, входя в кабинет и усаживаясь на стул возле окна.

Осипову пришлось вернуться за свой стол. Игнорировать ее визит было бы неправильно. Маша к нему присматривалась. Иногда он ловил на себе ее странно подозрительный взгляд. И становилось неуютно. Особенно после того, как Карелин вернулся.

– Прекрасно выглядишь, Мария Сергеевна. – Он нарочно остановил взгляд на ее коленях, не прикрытых узкой форменной юбкой.

– Спасибо. – Она постаралась натянуть юбку пониже. – Я тут не за комплиментами, Жень. В выходной навещала зятя Сироткиной. В больнице.

– Зачем? – изумился он искренне. – Я его проверил. Алиби на двести процентов. Он был в палате в ту ночь.

– Ну да, будто был. Хотя точно никто не знает. – Маша загадочно улыбнулась. – Его сосед, который тебе сказал, что Сироткин никуда не выходил той ночью, при дополнительных вопросах принялся юлить. А потом признался, что время от времени принимает на ночь снотворное. Та ночь не явилась исключением. Спит он плохо на больничной койке. Да, перед тем как уснуть в десять вечера, он слышал храп Сироткина. Когда проснулся, тот все так же храпел. А проснулся сосед в восемь утра. Так что…

– Зять Зинаиды Павловны запросто мог пробраться из палаты на улицу, взять такси, поскольку его машины на стоянке перед больницей нет, и поехать убивать ненавистную тещу. Так, по-твоему? – Осипов широко улыбнулся. – Это была бы самая замечательная развязка данной загадочной истории, Мария Сергеевна. Но есть одно «но». И даже не одно.

– И?

– Во-первых, я считаю, что убийц было двое. Первый – травил бедную женщину чаем, подсыпав туда скрученные листья ядовитого тропического растения. Второй – задушил.

Осипов неожиданно встал из-за стола, подошел к Маше и присел перед ней на корточках. Она занервничала. Юбка была очень-очень узкой, и взгляд Осипова тут же полез под нее.

– Какую роль ты отводишь Сироткину? Отравителя или душителя? – Он неожиданно повесил ладони над ее коленями и, шевельнув пальцами, сделал вид, что гладит их.

– Прекрати! – прикрикнула на него Маша. – Сироткин, конечно же, душитель. Зинаида Павловна его в дом ни за что не впустила бы. Даже с подарком.

– Согласен… Но и на душителя он не тянет по той простой причине, что нигде не засветился той ночью. Ни на одной камере видеонаблюдения. А их на территории больницы дюжина.

– И что, обойти он их не мог? – недоверчиво поморщилась Маша.

– Мог, если знал о них. Там две из десяти очень хорошо скрыты от посторонних глаз. Одна над главным входом в отделение. Вторая над въездом на территорию с противоположной стороны. Враг не пройдет, Климова. Так что не придумывай.

Женя поднялся на ноги и отошел на всякий случай подальше. Машины коленки ему нравились, и тронуть их очень хотелось. Отошел подальше из опасения получить по зубам.

– Но есть еще забор, который такому крепкому, молодому еще мужику перемахнуть – раз плюнуть. И есть проломы в заборе. Я их насчитала целых три. – Маша выбросила три пальца вверх. – И при желании Сироткин запросто мог выйти незамеченным. И на камеры не попасть. К тому же… Я говорила с персоналом, который дежурил той ночью. Никто из медиков не спал, с их слов, но никто в их палату не заходил. Когда нет ночных назначений и в палате тихо, никто больных не беспокоит. Так что Сироткин запросто мог убить свою тещу. И мотив у него шикарный.

– Погоди, но он же с женой разводится. Зачем ему…

– Да помирились они, Женя! – Маша резко встала, направилась к двери. – Она через день ему передачки носит в больницу: бульончики, котлетки паровые. Сосед шепнул, что идиллия полная между мужем и женой. Так что дочка могла маме чай подсунуть. А зять, потеряв терпение из-за затянувшейся развязки, просто перекрыл ей кислород…

– Вы в своем уме?! – широко распахнула красивые глаза дочь Зинаиды Павловны.

Яркая радужка тут же заплыла слезой. Длинные красивые пальцы так тесно и замысловато переплелись, что Осипову сделалось не по себе. Сумеет ли она их вернуть в прежнее положение? Не переломает ли?

– Я в своем уме, гражданка Сироткина.