Забавы мертвых душ

Климова смотрела на нее пристально. Глаза горели тем самым огнем, которое принято считать торжествующим. У нее даже носик заострился.

– Бита в его квартире? Ерунда! Полная ерунда! Ему ее… – Она подумала, подумала и закончила: – Возможно, ему ее подкинули.

– Кто? Когда? У кого был доступ в квартиру?

И тут Валентина Ивановна задумалась уже надолго. Она совсем не видела, что творится под ее окнами, как на нее смотрит сейчас Климова. Она все думала и думала. Вспоминала и вспоминала.

– Знаете, а я и не могу вспомнить, – удивленно воскликнула она. – У родственников точно ключей не было. У меня не было. Он тут приболел перед самой кончиной. Так все равно кряхтя сам мне дверь открывал.

– А вы его навещали?

– А как же! И навещала, и ухаживала. С дочкой советовалась по диете. Готовила овсянку на воде. Обезжиренное молоко покупала, зерновой хлеб.

– Каждый день? – уточнила Климова, что-то записывая.

Она уже давно достала из своей папки линованный лист и что-то в нем записывала аккуратным почерком.

– Что – каждый день?

– Кормили его каждый день?

– Да. И отвар еще носила.

– Что за отвар?

Валентине Ивановне пришлось слезать со стула. Тянуться к верхней полке шкафа. И доставать оттуда надорванную упаковку со сбором.

– Вот, – поставила она на стол упаковку. – Дочь порекомендовала. Она у меня доктор.

Внимательно прочтя состав, Климова вытащила из кармашка папки небольшой целлофановый пакетик.

– Не возражаете, если отсыплю?

– Нет, но…

Валентина Ивановна с изумлением наблюдала, как участковая отсыпает лекарственный сбор в пакетик, сворачивает его и убирает в кармашек папки.

– Но к чему все это? – обиженно поджала она губы.

– Дело в том, Валентина Ивановна, что в крови Пачкина Михаила Ивановича были обнаружены те же отравляющие вещества, что и в крови Зинаиды Павловны Сироткиной.

– Да вы что! Вы соображаете, что говорите?!

Она рывком схватила пачку с травяным сбором со стола, убрала обратно на верхнюю полку. Повернулась к Климовой с трясущимися от гнева щеками.

– Я его лечила, а вы утверждаете, что угробила. Как вам не стыдно, Мария Сергеевна! Я и сама этот отвар принимаю. Вот он, в чашке заварен.

Она схватила большую пузатую чашку под пластиковой крышкой и с грохотом поставила ее перед Климовой.

– Я же с вами по-человечески, а вы…

– Это я же с вами по-человечески, Валентина Ивановна. Если бы пришла не я, то ваш сбор изымали бы у вас в присутствии понятых. И задавали бы вопросы вашей дочери. Вам оно надо? Нет. Вот поэтому я тихо сделаю анализ сбора. Если не подтвердится, то перетряхнем все коробки с чаем в доме Пачкина. Их у него там…

Валентина Ивановна тяжело заходила по кухне.

Комната была просторной, даже больше, чем спальня. В ней уместился маленький гарнитур со шкафами, холодильник, стол со стульями. Ее наблюдательное высокое кресло возле окна. И еще много места оставалось. Вот она и ходила по кухне, не задевая крутыми боками мебель.

– Так значит, Мишу отравили?! Так же, как и Зину? – сипло воскликнула женщина, прислоняясь спиной к холодильнику. – А потом убили? Зину задушили, Мишу в петлю сунули. Господи! Ужас какой! Кто же это охоту на нас стариков затеял? Не Карелин? Не он игры устроил, вернувшись из тюрьмы? Извращенец!

– Нет. Это не он, – оборвала ее стенания Климова, убирая линованный, наполовину заполненный лист в папку и захлопывая ее. – У него на время убийства Сироткиной алиби. А Пачкин сам повесился.

– Да? Сам? – уткнула кулаки в бока Валентина Ивановна. – А почерк?

– А что почерк? – Участковая уже встала с места и направилась в ее прихожую.

– Он и пьяным так написать не смог бы. А он не пил. Буквы как пляшут. А письмо с угрозами. Где оно? – следовала за ней по пятам Миронова.

И тут Климова так резко остановилась, что Валентина Ивановна врезалась в нее и едва не свалила.

– Какое письмо, Валентина Ивановна? Что за письмо с угрозами? Почему я узнаю об этом только сейчас? Почему вы ничего не сообщили полиции, когда они с вами беседовали?

– У меня никто не спросил про письмо с угрозами. Видимо, не нашли. Раз не нашли, зачем болтать? – широко развела руками Валентина Ивановна. – Я и письма-то этого не видела. Миша просто сказал про какой-то вторник.

– Вторник? – вопросительно подняла брови Климова. – В каком смысле?

– Там будто было написано, что кто-то знает, что Миша сделал во вторник. И все. О чем рассказывать полиции? Пустое это…

Глава 18

Леша Окунев медленно передвигался по беговой дорожке спортивной площадки. Он уже не шел, но еще и не бежал. Погода была отвратительной. Все время дул ветер, причем, кажется, со всех сторон. Каким бы боком Леша ни повернулся, его лицо горело от ледяных порывов. К тому же беговой дорожкой никто в этом дворе не занимался. Наледь, снег. Он без конца спотыкался и пару раз едва не упал. И несколько раз пожалел, что, психанув, решил переночевать в своей старой квартире.

Дома у него был свой спортивный зал. Не очень большой, в цокольном этаже. Но там и беговая дорожка имелась, отслеживающая его пульс. И несколько силовых тренажеров. И сауна с душевой. И даже небольшому бассейну нашлось место.

А здесь что?