Забавы мертвых душ

Климова между тем, поговорив с кем-то по телефону, поправила вязаную шапку, убрала телефон в карман толстой черной куртки, делающей ее фигурку неуклюжей и громоздкой. Посмотрела точно на окна Валентины Ивановны и двинулась прямиком в сторону ее подъезда. Надо же, она сегодня не к Карелину? Хотя, его же нет. Он за городом с бригадой пенсионеров. Наживается на их дармовом труде.

Звонок в дверь прозвучал минуты через четыре. Валентина Ивановна открыла сразу. Она стояла под дверью и ждала.

– Здравствуйте, – скупо улыбнулась ей Климова. – Валентина Ивановна, я войду? Есть разговор.

Молча кивнув и в знак приветствия, и в знак согласия, Валентина Ивановна прямиком двинулась в свою кухню.

– Чай, кофе? – громко крикнула она оттуда, включая электрический чайник.

– Нет, спасибо. Ничего не надо. Просто поговорим.

Шустрая девчонка уже успела снять шапку, куртку, ботинки. И стояла теперь в кителе и брюках за ее спиной.

– Присаживайтесь тогда.

Она выключила зашумевший чайник, указала ей на стул у стола. Сама села на свое любимое место у окна – на свой любимый высокий мягкий стул.

Вообще-то этот стул когда-то был барным. Принадлежал ее зятю. Тот сиживал в нем на лоджии вечерами, наблюдая за закатами. Потом в поворотной системе стула что-то сломалось. Зять собрался его оттащить на свалку. А она воспротивилась. Запросила себе. Ей в нем крутиться нужды не было.

– О чем разговор, Мария Сергеевна? – поинтересовалась она, внимательно осматривая двор и совсем, казалось бы, не обращая внимания на гостью.

– О Пачкине. О Михаиле Ивановиче Пачкине. Вы ведь были дружны?

Свою папку, с которой Климова не расставалась, она положила на ее обеденный стол. Это совсем не понравилось Валентине Ивановне. Где эта папка только не валяется. Но как скажешь?

– Дружили. Я, Михаил и Маша.

– Маша – это Мария Сидорова? Та, которая погибла от рук убийцы?

– Та, которую убил Карелин, – внесла уточнение Валентина Ивановна нелюбезным тоном.

– Допустим, – не стала спорить участковая.

А как тут поспоришь? Карелин отсидел срок за убийство.

– Михаил Иванович сильно переживал ее гибель? Я слышала, что они были не просто дружны. Их связывали романтические отношения. Так?

– Они собирались пожениться. Будто собирались, – подергала полными плечами Валентина Ивановна. – Но потом случилась беда. Миша замкнулся. Превратился в тень. А когда Карелин вернулся, то словно ожил.

– Собравшись мстить? – перебила ее Климова.

– Не знаю. Не докладывал. – Женщина недовольно поджала губы.

– В один из дней. Точнее, за пару дней до убийства Зинаиды Павловны Сироткиной, я вошла в ее подъезд и обнаружила на первом этаже обездвиженного Карелина.

– Напился?! – ахнула Миронова, прижимая ладони к пышной груди.

В голове тут же засуетились ядовитые мысли о старых дураках и дурах, которые доверились тюремщику-алкашу.

– Нет. Не напился. Кто-то сильно ударил его по голове. Очень сильно, – с нажимом произнесла Климова. – Настолько сильно, что он потерял сознание. И лежал на полу с окровавленной головой, пока я его не обнаружила. Михаил Иванович вам что-то об этом рассказывал?

– С какой стати?! – округлила Валентина Ивановна глаза. – Он что же, был свидетелем нападения на Карелина?

– Подозреваю, что он был не свидетелем, а участником нападения. То есть он и напал на Карелина и пробил ему голову.

На лице женщины застыла странная улыбка. Недоумение, вина, жалость. Вот что распознала в этой мимике Маша.

– Будет вам, – взмахнула Миронова полными руками. – Чтобы Миша бил кого-то? Да так, чтобы голову пробить. Как он вообще мог дотянуться до Карелина? Он же ему едва до плеча доставал.

Вопрос Климовой не понравился. И она его обдумывала минуты три-четыре, нервно покусывая губы. Потом нехотя проговорила:

– Дело в том, что он ударил его спортивной битой. Это такой спортивный снаряд. Палка с утолщением с одного края. Она почти метровой длины.

– Я знаю, что такое спортивная бита. Не в пещере живу, – с легким высокомерием отреагировала Валентина Ивановна. – И Миша совершенно точно таким видом спорта не занимался.

– Это понятно. Но ему мог подарить ее кто-то из родни.

– Вряд ли.

– Но он же носил при жизни пуховик какого-то родственника. Молодежная куртка и…

– Да, носил, – не стала ее слушать Валентина Ивановна. – Но никто ему биту не дарил. Я ни разу у него ее не видела. И вообще… Он был очень правильным. Рукоприкладства не оправдывал. Мирным он был человеком, вот так-то.

– А митинговал против Карелина, – напомнила Климова.

– Он не мог смириться, что убийца его любимой женщины снова на свободе. Живет, улыбается. Миша, он…

Валентина Ивановна неожиданно осеклась, кое-что вспомнив. Воспоминание было смутным, не очень отчетливым, но она точно знала, что оно нехорошее. Как-то не так Мишу характеризует.

– Да, он мог напакостить словами, – нехотя обронила она после паузы. – Но чтобы взять в руки спортивный снаряд и нанести им увечье… Пусть даже своему врагу! Нет, это не про него.

– Тогда как вы объясните тот факт, что спортивная бита со следами крови Карелина была обнаружена в квартире Пачкина Михаила Ивановича?