Забавы мертвых душ

Леша с тоской осмотрел дворовую спортивную площадку. Господи, он почти забыл, как здесь все убого и неказисто. И, что главное, холодно. Как здесь можно заниматься спортом?

В очередной раз поскользнувшись на повороте, Окунев перешел на медленный шаг. И направился к своему подъезду.

Если честно, он хотел вечером посидеть с Карелиным за коньяком. Потому и не уехал домой, хотя дочка звонила и просила приехать.

– Побудь с мамой, – решил он быть принципиальным. – У меня дела в городе.

Дел никаких не имелось. Была жгучая обида на Лизу, граничащая с ненавистью. Когда утром понедельника он явился на фирму и оказалось, что он действительно уволен, Леша едва не ослеп от молнии, ударившей ему в голову.

– Как уволен? – нервно улыбнулся он охраннику.

– Ваша супруга распорядилась. Сказала, что на то было ваше желание, – вежливо отозвался охранник.

Он тут же принялся звонить Лизе. Орал на нее, упрекал, называл нехорошими словами. Но все это было до тех пор, пока она не ответила. Когда же она отозвалась сонно:

– Алло…

Окунев лишь спросил:

– Это как понимать, милая? Меня не пускают на нашу фирму.

– На мою фирму, дорогой, тебя не пускают, – хохотнула она томно. – Ты забыл условия нашего брачного контракта?

Он помнил, поэтому промолчал.

– Ты сам решил, что тебе тесно в должности, которую я тебе смогла выбрать. Решил кому-то что-то доказать? Дерзай! Я понаблюдаю. И если потребуется, буду тобой гордиться…

Она отключилась. А он поплелся к машине. Дорогой кожаный портфель бил его по коленям. Портфель был бесполезен теперь. Зачем он ему? Он и при должности ему мало требовался. Там не могло быть никаких важных бумаг. Они пролетали над его головой.

Леша сел в машину и разразился таким матом, что сам от себя ошалел. Он даже не думал, что способен на такие словесные производные. Если бы Лиза сейчас сидела справа от него, он бы ее… Он бы ее точно…

– Сука, – прошептал он напоследок, вконец обессилев.

Пару дней он с ней не разговаривал. Потом наврал что-то про новое дело, которое хочет попробовать. И принялся собирать вещи в сумку.

– Уеду на пару дней, – сказал он Лизе.

Он знал, что она стоит с кофейной чашкой за его спиной и внимательно наблюдает за его сборами. Но не обернулся.

– Через три дня у родителей мероприятие в доме, не забывай. Постарайся вернуться, – неожиданно мягким голосом проговорила его жена.

Сука двуличная!

Он скрыл изумление. Методично и аккуратно сворачивая носки и трусы. Исподтишка понаблюдал за тем, как она ставит на туалетный столик пустую кофейную чашку. Скидывает с себя шелковую пижаму и красиво шагает в сторону ванной.

Он хотел ее! Он по-прежнему хотел ее, как и несколько лет назад! Это делало его очень слабым, податливым прежде. Лиза плела из него не веревки – канаты. Она вытирала о него ноги. И не она одна. Ее любовник – полицейский – не скрывал высокомерных усмешек, случайно сталкиваясь с Лешей.

«Я трахаю твою бабу! – красноречиво заявлял его взгляд. – Трахал, когда она принадлежала Карелину. Трахаю теперь, когда она принадлежит тебе!»

Именно так он всегда смотрел на Окунева. И это сжимало все его внутренности и заставляло мелко трястись в бессильной ярости. Если бы он мог! Если бы только мог!..

– Леша, милый, подай мне, пожалуйста, пенку для тела, – пропел нежно ненавистный голос Лизы.

Это был прием. Проверка. Выдержит он или нет вид ее красивого тела в каплях воды или клочьях пены – без разницы. Раньше он всегда сдавался, потому что был слабым. В этот день – нет.

Он просто подхватил сумку и вышел из их спальни, громко хлопнув дверью. И через пару минут выезжал за ворота. А еще через полчаса он снял в подвернувшейся по пути гостинице номер. Заказал себе самую дорогую девку и делал с ней то, что никогда бы не позволил себе сделать с Лизой. Хотя и хотел не раз! И только потом поехал на свой старый адрес в надежде увидеться с Димой Карелиным. И просидеть с ним на его кухне за бутылочкой и разговорами до утра самого.

Не срослось. Димы не было. Соседка его померла, спросить было не у кого. Поэтому и ушел Окунев восвояси. А ближе к обеду на следующий день отправился на пробежку, вырядившись, как пижон, в фирменный лыжный костюм и кроссовки. И не то чтобы он хотел на кого-то произвести впечатление, нет. Он уже пять лет тут не жил, его вряд ли кто помнил. Просто самому почему-то показалось важным выглядеть стильно. Не так, как раньше, когда он копейки считал.

Костюм подвел, продуло его насквозь. Кроссовки скользили. И он не хотел, да вспомнил свой армейский бушлат, в котором демобилизовался и проходил после армии целых две зимы. Ни один мороз его не брал, ни один ветер до костей не добирался. А он тогда был таким худым, что даже гремел на ходу.

На стоянку въехал отечественный автомобиль, из него вышла молодая симпатичная девушка в черной вязаной шапке и громоздкой теплой куртке с шевроном на рукаве. Он ее узнал. Это была участковая – Мария Климова. Он был наслышан о ее профессиональной старательности. Лиза язвила, узнав от своего любовничка, что Климова на Карелина глаз положила.