Забавы придворных

Будучи человеком честолюбивым, тот покинул тесные пределы своего имения и избрал себе господином короля Дехейбарта, то есть Северного Уэльса[357]. Долго он там оставался, но не снес хвастливости своего господина, который за ужином, оглядев свою дружину, весьма многочисленную и крепкую силами и оружьем, горделиво молвил: «Нет области или королевства под небом, откуда я не мог бы с легкостью вынести добычу и возвратиться без битвы: кто мог бы противиться мне, столь могучему, и могучей моей челяди? кто бы мог без помех бежать от лица нашего?» Услышав это и помыслив об истовой и неистовой доблести своих земляков, Трюнейн говорит: «Господин король, не в обиду твоему королевскому величию, Брихан, наш король, отличается столь великой доблестью, своей и своих людей, что ни ты, ни кто другой из владык не сможет силою взять у него добычу в день, когда поутру горные вершины безоблачны, а долинные реки туманны». Король, слыша это, в гневе велит его связать и бросить в темницу. Тут королевский племянник по имени Мадок, любивший Трюнейна, говорит: «Государь, нельзя его связывать или дурно с ним обходиться, даже в шутку, без ущерба вашей славе, прежде чем мы обличим его лживость. Туман, покрывающий реки, и безоблачные вершины, о которых он толкует, — приметы хорошей погоды; он хочет сказать, что в ясный день никому не взять у них добычи. Давайте проверим, правдива ли эта похвальба, и в ясную погоду сделаем этого Трюнейна нашим вожатаем, ибо ему ведомы в тех краях все места, все входы и выходы». Согласился король; они вошли в королевство Брихана Брихейниогского и собрали много добычи. А король Брихан сидел в своей купальне, и никто не говорил ему о нападении. Его боялись из-за того порока, что всякого, кто придет с дурными вестями, король, которого словно демон охватывал, едва он уразумеет случившуюся беду, тотчас поражал тем, что подвернется под руку, — камнем ли, дубиной или мечом — но после первого броска, удара или нападения раскаивался и звал обратно вестника, пораненного или нет, чтобы его выслушать. Он слышал громкие вопли, подле него было копье, и хотя его войско собиралось на врага, никто не решался ему слово сказать. Наконец один юноша, из самых знатных, выскочив на середину, говорит: «Я знаю, что от страха никто из вас не пойдет к королю глашатаем наших новостей, но если вы все меня благословите, я возвещу ему об опасности». Склонив голову и приняв благословение от всех рук и языков, он вошел к королю в баню и молвил: «Ваши земли Рейног, то есть Брихейниог, отныне не смогут сражаться, ибо зверей там не осталось»[358]. Выскакивает король из купальни и яростно швыряет в него камень, оказавшийся рядом, но промахивается и, как водится, зовет его обратно; слушает вести и, схватив платье и оружье, вскакивает на стреноженного коня. А тот свободно, словно не стреноженный, уносит его с горы Кумерайк[359], где король был в ту пору, в подвластные ему края. Какая-то женщина посоветовала ему снять с коня путы; он тотчас остановился и не тронулся в путь, пока не распутал коня. Потом, прокляв женщину, он пустился скакать без остановки, пока не встретился со своими людьми. Завидев его, они, успокоенные и ободренные, набрасываются на врагов, рубят и губят. По истреблении почти всего воинства король назавтра велел снести на одно место все десницы неприятелей, на другое — все их мужские уды, на третье, подле дороги, которой они бежали, — все правые ступни, и над этими их членами возвел насыпи в память о своей победе после всей этой похвальбы; холмы эти существуют доныне и носят названия того, что под ними скрыто. А все рассказы, что Трюнейн был спасен своей матерью и живет с нею в упомянутом озере, я думаю, лживы, ибо такую выдумку можно изобрести о любом пропавшем[360].

XII. ЕЩЕ О ТАКИХ ЖЕ ЯВЛЕНИЯХ