Забавы вокруг печки

А Катя маленькая уж ждет не дождется, когда дедушка стих до конца доведет, больно хочется ей поскорее дедушку спросить: «Деда, а божьи коровки откуда взялись?»

«А ты видела, когда дождь собирается, так божьи-те коровушки все в воздух вздымаются, на небо летят, своих детушек спасать? Про то есть вот какая история.

Коли в одночасье и дождик идет, и солнышко светит, то говорят, будто на небе пожар случился. Старые люди сказывали, что еще деды их от дедов своих слыхивали, будто давным-давно, в стародавние времена, была у Бога жена любимая, ненаглядная. Звали ее Марьюшка. Жили они поживали, добро наживали. И нажили они много детушек. Сам Господь Бог из дому часто отлучался, чтобы дела земные да небесные рядить, суды править, а Марьюшке строго-настрого заказывал из дома выходить. И вот повадился к Марьюшке Сатана в гости ходить, чай пить, пирогами закусывать. Сам чай пьет, да все про дворцы свои подземные рассказывает, про палаты из золота да камней драгоценных, да Марьюшку в гости заманивает. Сатана-тот хитрющий был, всё добрым человеком прикидывался, вот и поверила ему Марьюшка. Слушала она, слушала его сказки да присказки, и захотелось ей хоть одним глазком на дворцы диковинные посмотреть, на палаты золоченые полюбоваться.

Посадил ее Сатана к себе в карету, чтобы, дескать, круг дома объехать, небо да землю посмотреть. А только села она к нему, Сатана дверцу-ту захлопнул и давай лошадей погонять, да к своему дому их направлять. Закричали, запричитали тут ее деточки, стали по матушке сокрушаться, обратно домой звать. Спохватилась Марьюшка, захотела из кареты выйти, да двери заперты, нет ей ходу назад. Стала она слезами горючими обливаться, по своим детонькам убиваться. Услыхал ее сам Господь Бог, глянул из поднебесья, глянул второй, видит, а там карета сатанинская словно тучка по небу катится и Марьюшкины слезы из нее густым дождиком льются. Разгневался тут Господь Бог, пустил он огненну стрелу Сатане вдогонку, да не попал, пустил он другую, да промахнулся. Выхватил он тогда стрелу громовую да как пустит ее — по всему небу зарницы заполыхали, так что и дом Божий огнем-пламенем обняло. А карета-та вся вдребезги! Бросился Сатана от гнева Божьего в подземелья адские, в геенну огненную. А Марьюшка как услыхала, что ее детоньки в доме горящем плачут, обратилась малой букашечкой да и полетела детушек спасать. Всех из огня, из пламени вытащила, только сама обгорела — с тех пор у нее на крылышках черные подпалинки видны и зовут ее с тех пор Божьей коровушкой, потому как, говорят, обернулись Марьюшкины детушки тварями разными: кто лягушкой, кто мышью, кто ящеркой — небо-то прогорело, они с неба и попадали и по всей земле разбежались, по лесам, по полям, по болотам. Стали они плакать, у матушки есть-пить просить. Вот и кормит их Марьюшка своим молочком — рано-рано, с зарей, разливает по лугам и по травам молочко — Божью росу — малым детушкам своим на пропитание. Потому кто рано утром встает, да росой умывается, тот здоровым будет да крепким, и лицо у него будет белое, как Божье молочко.

А еще говорят, как лягушки в болоте начнут стрекотать, так это они дождя у отца своего, Господа Бога, просят. Потому змей да лягушек нельзя убивать, нето дождя не будет». Слушают ребятишки дедушку, слушают, да так за рассказами незаметно для них день и пройдет.

Если робятенки кому из взрослых будут досаждать, скоро ли говенье кончится, отец им скажет: «Вон на той неделе Сороки, а там и средокрестьё будет, ужо-тко я вам покажу как говиньё-то переломицца!» Челядёшка среды этой ждет не дождется: «Тять, а тять, скоро говиньё ломаться будет?» Вот срок подойдет — середина поста наступит. Отец с утра челядёшек и спрашивает: «Ну, дети, хотите послушать, как говиньё-то переломицца?» — «Хотим, тятя, хотим!» — «Ну дак полезайте под кузов-то!» Челядёшка скорей под корзину заберется, примостится, дыхание затаит: «Не слышно, тятя!» — «Погодите, погодите, сейчас услышите!» — сам наберет из кадки ковшик воды-холодянки, да на кузов сверху выльет. Тут такой визг поднимется, кузов трещит, ребятенки в стороны разбегаются. А тятя смеется: «Что, слышали, как говиньё переломилось — шуму-то, гулу-то!»

Кто постарше, те в этот день с утра пораньше по домам идут — хозяев со средокрестьем поздравлять. В каждом доме поют песенку:

— Половина поста преломилася,
Вторая — за овин схоронилася,
Третья треснет.
Подай нам крестик!
Не режь, не ломай,
Лучше весь подавай!

А хозяева каждому гостю по «крестику» дают — так печенье называется, которое в этот день пекут. Оно с виду на крестик похоже, потому и название такое.