Забавы жестоких богов

– Тише, отец. – Теперь меня смешили эти старые споры. – Совсем не нужно, чтобы они слышали такое. Вряд ли я смогу спасти тебя от кола на площади… Совсем не обязательно, что я должен был унаследовать твои идеалы по факту рождения и заниматься сейчас семейным бизнесом – рыться в старых книгах и писать славословия князю, получать затрещины от высокопоставленных холуев и с готовностью подставлять зад под княжеские розги. Если тебе интересно, когда это началось, вспомни тот день, когда покойный Иван Васильевич определил меня в кадеты. – Отец поник и заметно съежился. – Ты спорил с князем, не желая меня отпускать, а он выпорол тебя, хорошо, на кол не посадил. Тогда я понял, как соотносятся ум и сила. Похоже, ты так и остался прекраснодушным идеалистом. Мне хватило твоего примера, чтобы понять, как это плохо. А сейчас ты пытаешься навязать мне по факту родства свои идеалы, которые ни к чему хорошему тебя не привели. Ни пала! У каменных, ни богатства, ни власти ты не добился, а теперь хочешь, чтобы и я был таким же.

Отец замолчал и стоял, глядя на закатное зарево. Я понял, что обидел его насмерть.

– Ты знаешь, не все, что писали об этой стране за океаном, правда. Везде правят деньги и сила, все остальное всего лишь камуфляж. Да и неизвестно, что там сохранилось.

В небе показался летающий корабль. Огромная чечевица небесной лодьи бесшумно приближалась. Крики и плеск за кустами смолкли.

Антигравитационный корабль размером с половину футбольного поля подлетел совсем близко, так, что стали видны стрелки в прозрачных плестигласовых башенках и пилоты в фонарях кабин.

Заходя на посадку, лодья развернулась кругом, словно кокетничая, показывая плавные аэродинамические обводы корпуса и жерла массометных пушек.

Она была действительно красива своей грозной мощью – добротное изделие владимирских оружейников середины 2647 года. На борту был написан номер “005” – это был мой корабль.

Лодья исчезла за деревьями, опускаясь в карьер.

Грузчики из артели заторопились на погрузку, подгоняемые десятниками, таскать в мешках и плетеных корзинах шарики из плавленого кварца для ненасытных пушек.

– Ведь правда она хороша? – спросил я. – В машине нет ничего лишнего, все функционально, четко и просто. Если бы ей дать цельнометаллический, герметичный корпус, можно было бы летать в стратосфере и даже за пределами атмосферы. Можно было бы отправиться на Луну или Марс.

И это без всяких сверхсложных баллистических расчетов, центров управления полетами, экономии каждого миллиграмма веса на корабле, озоновых дыр, столбов пламени от одноразовых ракетных ступеней. Все было бы так же просто, как поездка на автомобиле.

Отец недоверчиво посмотрел на меня

– Лучше бы ты летел на Марс и вообще занялся исследованием Космоса, раз тебе некуда силу девать.

– В свое время я видел рисунок в альбоме карикатур, посвященный запуску первого российского спутника, – телега, запряженная тощей клячей, везет ракету на старт.

– У нас в библиотеке такой книги нет.

Отец, так же как и я, обладал фотографической памятью.

– Я видел ее в конце двадцатого века, по-моему, в начале девяностых… В княжеской библиотеке такого действительно нет.

– Ты опять бредишь. Мне ли не знать, что ты родился в 2623 году.

– Становится холодно. Давай дойдем до карьера и поговорим в кабине лодьи.

Мы пошли по тропинке через кусты: сутулящийся и выглядящий немного пришибленным отец, я, мордовороты-охранники и офицеры штаба.

Вскоре лес круто оборвался, и мы оказались на берегу затона, доверху наполненного стеклянными шариками.

Полупрозрачные груды зарядов горели в последних лучах закатного солнца. Вода была частично слита, частично испарилась от жара падающих капель плавленого кварца, выпущенных из расположенной почти за 70 километров установки в старом Гусь-Хрустальном.

Огромные, ржавые корпуса направляющих компенсаторов башнями возвышались над озером, до краев полным стеклянными шариками.

Во время работы установки нагревались почти до красного каления, поэтому красить их было бесполезно, все равно любое покрытие горело, и горячий металл покрывался слоем окалины.

Несмотря на уродливый вид и явную схожесть с металлоломом, компенсаторы были мощными и высокоточными машинами, создававшими проходной коридор для кварцевых шариков, после того как, извергнутые из реактора-плавильника и выброшенные в небо ускорителями, они взлетали на 400 километров за пределы атмосферы и медленно падали в уменьшенном компенсаторами гравитационном поле. Проходя мимо, я распорядился, чтобы установки законсервировали, потому что в этом году лить картечь мы больше не будем до нового паводка на Клязьме, который наполнит карьер водой.

Разумеется, я никогда не объяснял отцу, как действуют эти механизмы, а он, воспитанный на старых картинках, представлял себе промышленные агрегаты блестящими, ухоженными, я: снабженными соответствующими бирками и управляемыми целыми сменами операторов, сидящих в просторных залах управления.