Забег на невидимые дистанции

Ларс отлично знал, куда идти, и вел девочку молча. Та, впрочем, и не стремилась поддерживать более тесный контакт. Внезапная пустота в голове, словно оттуда все вытряхнули, как из мусорного контейнера, отзывалась легким онемением в челюсти, и юноша догадывался, что все это как-то связано с тем, как цепко девочка сжимает его палец своей крошечной рукой. Через шесть лет на занятии по психологии он узнает, что это называется синестезия3, но не вспомнит, что однажды испытал на себе этот эффект.

Показалось двухэтажное административное здание – коробка из белого кирпича с небольшой пристройкой, внутри которой и располагалась радиорубка. Ларс издали заприметил двух взволнованных родителей. Мужчина стоял с руками крест-накрест, прислонив лопатки к стене пристройки, и каменная поза выдавала сильное напряжение. Волнение второй фигуры, напротив, выражалось в динамике – она жестикулировала и перемещалась туда-сюда короткими шажками, словно кошка породы манчкин. Она не могла устоять на месте и все время говорила, хоть издали и не было слышно, о чем, но догадаться труда не составляло.

Интересно, кто из них упустил ребенка? – подумал Ларс, приближаясь. Тот момент, когда родителей заметила девочка, он ощутил ясно, хотя никаких внешних признаков для этого не проступило. Девочка все еще шагала спокойно и дышала ровно, пока ее мама и папа изводили себя, обдумывая самые жуткие сценарии развития событий. Волнение сильно притупило их бдительность (юноша отметил это в своем виртуальном блокноте наблюдений), позволив Ларсу и Нине оставаться незамеченными до момента, пока не подошли вплотную.

Первой их увидела мать, и Ларсу показалось, что в момент узнавания она готова была свалиться без чувств, даже покачнулась, прежде чем на пределе пережитых страхов броситься к дочери. Судя по всему, она надеялась на лучшее, но уже начинала готовить себя к худшему, что отразилось на ее лице: оно как будто эмоционально выгорело, постарело. Нина отпустила его палец и шагнула вперед. Мгновение спустя отец тоже ринулся ей навстречу. Обняв и расцеловав дочку от макушки до пят, отбирая ее друг у друга и прижимая к груди, словно игрушку особой хрупкости, родители благодарили бога, судьбу, а также и молодого человека, который нашел их драгоценность и доставил сюда в сохранности. Девочка в итоге осталась у папы на руках, где ей явно было привычнее. Ларс отметил, что отца она любит, скорее всего, сильнее, и между ними особая связь – это считывалось во всех мелочах. Обхватив мужчину за шею одной рукой, в течение всего разговора Нина наблюдала за своим спасителем, безмолвно и даже индифферентно, но ничего не стесняясь. «Отключенный инстинкт самосохранения», – бегло подумал Ларс.

К такой безудержной волне человеческой благодарности и искренности, что накрыла Ларса цунами как следствие его поступка, он не был готов и реагировал не вполне адекватно. Никогда раньше его не благодарили так долго и сердечно, что это вызывало диссонанс: а точно ли меня? А заслужил ли я? Это происходит со мной или я наблюдаю со стороны? Привыкший к восхищению априори, к почитанию, жестко привязанному к его внешнему облику, теперь Ларс купался в обожании за свой поступок – хороший и бескорыстный. Это было так необычно, что всколыхнуло его.

Родители Нины долго его не отпускали. До самой темноты предлагали сначала деньги, потом – купить ему что-нибудь, например, билеты на аттракцион, на самый дорогой или вообще на любой, куда он хочет, или ящик колы, или попкорна, или мороженого, или сладкой ваты, или… Ларс мягко от всего отказывался, терпеливо ожидая, когда у них иссякнет фантазия и закончатся варианты. Наконец, они против воли купили ему билет на колесо обозрения, и теперь у Ларса в кармане стало три бумажки, которыми он не воспользуется. Но спорить оказалось бесполезно: порой нужно дать человеку возможность проявить благодарность в любой форме, чтобы он чувствовал себя счастливым.

– Ну, парень, век буду благодарен, – произнес отец и протянул Ларсу свободную руку, как бы резюмируя диалог, (второй он все еще поддерживал дочку, казавшуюся котенком на его груди), – спасибо, что не прошел мимо, как остальные.

– Рад помочь, – с облегчением улыбнулся Ларс и пожал руку в ответ.

На этом они распрощались. К тому моменту уже совсем стемнело.

Уважение в глазах этого мужчины и неподдельная благодарность женщины оказались достойной моральной компенсацией за утраченную возможность сблизиться с Лорой. И все же Ларсу было грустно, впервые так грустно. Трудно было разобрать, из-за чего именно: то ли из-за нарушенных планов, которые так долго и тщательно вынашивались; то ли из-за червоточины в глубине души, которая нашептывала, что он недостоин уважения и благодарности, ведь помогать девочке поначалу не собирался, сомневаясь, а не заняться ли ему лучше своими делами; то ли из-за того, что ему пришлось против воли выступить в неподходящей роли и доспехах благородного рыцаря…