Хемсворд запахнул куртку и последовал за другом. События развивались с молниеносной скоростью, новость ошеломила его не меньше, чем самого Томаса, однако, мужчина и представить себе не мог, на что бы осмелился, окажись он на месте одного из тех людей, близкие которых захвачены в заложники. Любовь двигала Томом, впрочем, как и чувство безысходности, отчаяние и ужас – все это Крис прочел в его глазах. Том задыхался, все тело его заметно подрагивало, а лицо, казалось, стало пепельно-белым. Он винил себя за то, что не пошел на премьеру, но еще больше за собственное напускное равнодушие. «Ты оставил ее одну…» – без устали твердил разум, и сердце бешено колотилось в ответ, выпуская наружу страхи, о которых мужчина никогда прежде не задумывался. Мысли путались в голове, воображение рисовало ужасные картины. Никогда еще в своей жизни Том не сталкивался ни с чем подобным. Нам всегда кажется, что это где-то далеко, и никогда не случится с близкими и родными людьми, но в одну секунду твой прежний мир рушится на множество осколков и приходит осознание – все мы ходим под Богом. Никто не сможет избежать смерти, вопрос лишь в том, когда это произойдет! А жизни ничего не значат в руках умелых кукловодов, которые заправляют собственным балом изо лжи, тщеславия и мнимых убеждений!
Том закрыл глаза, и на секунду представил себе картину, от которой ком встал в горле, а глаза защипало от подступающих слез. Что произойдет, если случится самое ужасное, и Ана никогда не выйдет из этого театра?
«Ты сможешь жить и ходить по этой земле, если она погибнет?»
Первое, что бросилось в глаза – это огромная толпа, образовавшаяся за оцеплением, и люди продолжали прибывать. Основную часть их составляли родственники заложников, репортеры местных и мировых телеканалов, а также огромное количество полицейских в форме, которые постоянно пытались оттеснить толпу назад. Вокруг театра возвели оцепление, некоторые сооружения Линкольн-центра тоже оказались под замком. Никого не подпускали ближе, чем на сто футов к зданию. Вокруг царил полнейший хаос. Люди громко разговаривали между собой, кто-то звонил по телефону и рыдал в трубку, атмосфера ужаса и отчаяния накалялась назойливыми фотографами и репортерами, которые так и норовили снять еще больше «горячего и дорогого» материала.
Погода к вечеру ухудшилась. Помимо мороза, неожиданно обрушившегося на город, поднялся ветер и пошел сухой снег. Том сунул водителю такси сто долларов и вышел из автомобиля. Не дожидаясь Криса, он направился в самое сердце толпы. Протискиваясь между людьми, мужчина все еще никак не мог осознать реальность происходящего. Сколько фильмов и передач ни пересмотри, ты никогда не будешь готов столкнуться лицом с подобным ужасом.
– Пожалуйста, не приближайтесь к ограждению! – попросил один из полицейских в рупор. – Отойдите подальше от центра!
Но никто его не слушал. Народ продолжал прибывать, и площадь заполнялась сотнями перепуганных душ, молящих о пощаде. Среди толпы были и родители подростков. Они отпустили детей вместе со своими знакомыми, одной из матерей уже понадобилась помощь, муж пытался привести ее в чувство, но женщина никак не могла успокоиться, она просто рыдала, да так сильно, что у Тома волосы на затылке встали дыбом. Неподалеку стояла карета скорой помощи, а рядом с ней столпились случайные прохожие, которые только что привели к медикам женщину. Судя по разговору и обрывкам фраз, Том понял, что это жена одного из охранников, расстрелянных у дверей театра. Бросая сочувствующий взгляд на убитую горем женщину, Хиддлстон прошел еще дальше. Запахивая пальто на груди, он попытался успокоиться, взять себя в руки и разузнать хоть что-нибудь о ситуации в самом театре. Но у кого спросить? К кому обратиться? Мужчина обернулся вокруг себя и замер на месте. На секунду он снова допустил мысль о том, что с Аной могло случиться самое ужасное. Толпа раздвоилась перед глазами. Впервые Томас осознал, насколько хрупкой может быть человеческая жизнь в руках тех, кто ее не ценит. Большего ужаса и страха мужчина еще никогда не испытывал. Ах, если бы он только набрался смелости, переступил через свою гордость и остался с Анастейшей! Она могла и не стоять сейчас на сцене в одиночестве, в самом эпицентре трагедии…
Но что же Том мог предпринять? Возможно, Крис был прав, и его присутствие в зале не изменило бы событий, не уберегло девушку от испытания, которое она, по-видимому, обязана пройти, однако, на тот момент мужчина без раздумий мог отдать все на свете за одну фразу: «Она в порядке».