Забери меня в рай

Этим утром Юрка Прокушев, после загульной ночи, шёл по институтскому коридору смурной и невыспавшийся. Но выглядел, как всегда, безупречно. На нём великолепно смотрелась новенькая американская джинсовая рубашка. Брюки из плотного саржевого денима. Шикарные югославские ботинки из мягкой кожи с упругими коричневыми шнурками. Всё надетое на нём можно было достать только по блату. В магазинах это не продавалось.

Другой бы не услышал, а он чутко среагировал на раздавшийся сзади легковесный перестук женских каблучков. Резко обернувшись, Прокушев увидел изящную Татьяну Парамонову, секретаршу ректора, и тут же поплыл за ней как рыба-прилипала, всё убыстряя и убыстряя шаг.

Юрка был знаком с ней уже около двух лет, и для него она была вовсе не недотрогой, как для большинства других однокурсников, а доступной и смазливой Таньчей, в лице которой было что-то детское и кукольное.

Он шёл сзади неё с довольной ухмылкой, горделиво подняв голову, и любовался её изящной и притягательной фигурой. Иногда он сжимал трубочкой тонкие губы, будто присасывался хоботком к сладостному нектару. Так делал всегда, когда что-то доставляло ему особенное удовольствие.

Юрка уже почти вплотную приблизился к Таньче и трепетно начал вдыхать утончённый запах её духов, который зазывно манил лёгким пьянящим соблазном.

Прокушев уже знал, что такой аромат мог исходить только от хорошего импортного парфюма. Отечественные ширпотребовские духи были напрочь лишены этой искусительной таинственности и манящей нежности. Он их терпеть не мог за тяжёлые, удушающие запахи фиалки или ландыша, грубо дубасившие кулаком по его обонянию.

Благоухание французских духов Таньчи было лёгким, влажным, чуть медовым и сладковатым. Юрка наклонился к ней и с вкрадчивой игривостью зашептал:

– Доброе утро, восхитительная и обворожительная мадмуаз-э-э-ль Парамонова.

– Привет, солнышко! – глянув на него, удивлённо и обрадовано воскликнула Таньча, поправляя двумя тонкими, длинными пальчиками спутавшиеся завитки волос за маленьким, розоватым ушком. Другой рукой она крепко прижимала к вздёрнутой груди голубенькую папочку и коробку с кнопками.

– А ты знаешь, Парамонова… – приобнимая её за талию, заговорил он с чувственным придыханием. – Знаешь, как в Париже говорят настоящие мужики о таких красивых девушках, как ты?

– Как? – кокетливо состроила глазки Таньча.

– Они… Они… – Юрка манерно затряс руками и сладостно произнёс, переходя на шёпот. – Они дрожат от страсти, как… Как скакуны перед забегом… И, чтобы успокоить себя, пренебрежительно потом так говорят, – в этом месте он сделал многозначительную паузу, нежно погладил руку Таньчи и, закрыв глаза, будто наслаждаясь сказанным, продолжил. – Они говорят… – и тут Юрка сначала хамовато хмыкнул, а потом, не сдерживаясь, заржал во всю глотку. – Они безразлично так говорят: а ведь кому-то эта чувырла смазливая уже до чёртиков надоела! – Прокушев продолжал громко, несдержанно гоготать, любуясь произведённым эффектом.

Таньча стояла поражённая. Растерянная неожиданной грубостью. Потом с недовольным вздохом огорчённо выдавила из себя:

– Дурак ты… – и тут же резко отмахнулась от его попытки вновь приобнять её за талию.

– Ну ты что, обиделась? Шуток, что ли, не понимаешь?!

– Да нет, всё я понимаю, – приходя в себя, с очень серьёзным видом сказала Таньча. – Мне-то что?! Это тебе должно быть не до шуток! Знаешь, какой я приказ сейчас несу?! – и она с сожалением глянула на Юрку.

– А мне без разницы, что ты там несёшь! Мне вот эта вся фигня, – и он пренебрежительно указал рукой на висящие объявления, – до лампочки…

– Ну если тебе приказ о твоём отчислении «до лампочки», тогда…

– Какой? Ты что, сбрендила?! – перебил её перепуганный Юрка.

– А я-то здесь при чём? – удивилась Таньча, недовольно пожимая плечами, медленно подходя к стенду объявлений. – Если бы ты сам не выпендривался… Вот слушай… – и она, вытащив из папки лист бумаги, стала неспешно читать, безразличным монотонным голосом. – …Отчислить за систематическую неуспеваемость студента пятого курса Прокушева Ю. Пэ…

– Покажи! – ошарашенный Юрка выхватил из её рук злополучный приказ и тут же стал лихорадочно вчитываться в текст. – …Положение о конкурсе… – пробормотал он и недоумённо посмотрел на Таньчу.

– Да пошутила я! – с восторженным лукавством воскликнула она и тут же издевательски съёрничала. – Ты что, Прокушев, шуток не понимаешь?!

– Ни фига себе пошутила… – еле выдавил из себя переменившийся в лице Юрка. – Ты чё, Парамонова?! Так же можно… Да за такие…

– Ну всё… Всё! Успокойся, солнышко, – и Таньча ласково погладила его будто ребёнка. Но, увидев идущих студентов, отдёрнула руку и повелительно скомандовала. – Не стой истуканом! Лучше помоги куда-нибудь это прикнопить!

– Куда-нибудь, – раздражённо сказал Юрка, оглядывая огромный стенд, весь завешанный бумагами. – Куда тут… Слушай, а вот эта макулатура зачем здесь висит?! – и он показал на нарисованный от руки неказистый плакатик, на котором было крупно выведено «Поздравляем с Новым 1988 годом!»