Заблудиться в страшной сказке

– Вообще-то если в двух словах и очень примитивно, то для того, чтобы быть пригодными в качестве биологических боевых средств, болезнетворные микроорганизмы должны удовлетворять следующим требованиям. Они должны относительно легко развиваться в культурах и выдерживать нагрузку, обусловленную способом рассредоточения. Ну, то есть выживать при низких температурах и давлении в случае, если вы сбрасываете начиненную ими бомбу с самолета. Они должны сохраняться живыми несколько часов в воздухе и несколько суток в воде и пище и вызывать тяжелую болезнь в течение продолжительного времени. Кстати, болезнь не обязательно должна быть смертельной – главное, чтобы она лишила солдат противника возможности воевать. К средствам, которые удовлетворяют этим требованиям, относятся прежде всего вирусы, вызывающие грипп, желтую лихорадку, тропическую лихорадку и венесуэльский лошадиный энцефалит, потом еще бактерии, вызывающие сибирскую язву, туляремию, чуму и дизентерию, а также риккетсии, вызывающие квинслендскую лихорадку, ну или на худой конец грибки, вызывающие кокцидиоидоз.

Я задумалась, впечатленная богатством микромира на службе у человека в погонах.

– А вирусы? – наконец спросила я. – Например, грипп?

– Вирус гриппа не очень устойчив. Его убивает простое повышение температуры или обработка поверхности дезинфицирующими жидкостями. Да и в бомбу его, извините, никак не засунешь.

– Зачем же в бомбу, достаточно будет и аэрозоля, – продолжала фантазировать я. – Распыляешь где-нибудь в людном месте – и готово!

Комаров покосился на меня. Кажется, он укрепился в уверенности, что у меня преступный ум. Еще чуть-чуть, и меня начнут подозревать в связях с террористами…

– Ну, тогда этот вирус должен быть сильно модифицирован. У него высочайшая контагиозность, и он дает летальный исход в половине случаев! Это феноменально! Я, конечно, специально не слежу, но невозможно не слышать, что происходит в мире… Я могу предположить, что кому-то удался технологический прорыв.

– Н-да, Нобелевскую премию по биохимии ему придется ждать очень долго, – сквозь зубы процедила я. Поймать бы этого неизвестного гения – и в одиночку до конца его дней! Сколько жизней на его счету!

Комаров выбрался из машины и слегка поклонился мне:

– Передавайте привет вашей тетушке! Мы с супругой ее безмерно уважаем! Пусть поправляется!

– Спасибо! – поблагодарила я и тронула «Фольксваген» с места. В зеркало заднего вида я видела, как Комаров переходит дорогу – поминутно озираясь, словно подозревая, что невидимая машина вылетит из-за угла. Заглядевшись на Вячеслава Васильевича, я едва не сбила пешехода. Хорошо еще, что я только что начала движение и не успела набрать скорость. Мой автомобиль со скрежетом затормозил. Я вцепилась в руль и едва успела перевести дух, как поняла, кто передо мной. Сквозь лобовое стекло на меня смотрел капитан Алехин. Он упер руки в бока, и в этой неформальной позе стоял прямо перед моим капотом. Я вздохнула. Этот городок слишком мал для нас двоих, как говорят в вестернах…

Я опустила боковое стекло, и в машину тут же хлынул жар летнего полдня.

– Я же могла вас задавить! – попеняла я капитану. – Разве можно так бросаться под колеса?!

– Я не бросался, – мрачно ответил мне Алехин. – Можно?

И он тронул ручку дверцы. Я снова вздохнула. Утешает одно – я ничего не обещала капитану. В смысле, не обещала, что не буду интересоваться делом Гонзалеса. Ведь это и мое дело тоже!

– Само собой! – ответила я, и капитан забрался в машину.

– Когда сегодня утром вам принесли повестку, вас не оказалось дома! – строго произнес он.

– Ну, это логично. Потому что я уехала по делам! – легкомысленно ответила я.

– Я видел, какими делами вы заняты! – укорил меня Алехин. – Это ведь Комаров только что выбрался из вашего автомобиля?

– Он дружит с моей тетей! – пояснила я. – А зачем мне хотели вручить повестку?

– Я должен вас допросить. Вы еще не забыли, что являетесь свидетелем по делу Гонзалеса?

– К сожалению, не забыла! – вздохнула я. – Хотя и пыталась. А вы не можете допросить меня прямо здесь, а то у меня много важных дел?

Алехин, прищурившись, посмотрел на меня. И я поняла, что допустила перебор. Вообще-то я копировала поведение одной дамы – частного детектива, с которой мне как-то довелось столкнуться. Все это было очень забавно и даже мило, пока по ее вине я не получила пулю в мягкие ткани левой руки. Непрофессионал в нашем деле бывает опасен для окружающих, не говоря уже о клиенте…

– Может, хватит Петрушку изображать? – спросил Алехин. – Я тут навел о вас кое-какие справки, и то, что я узнал, как-то не вяжется с вашим поведением, гражданка Охотникова.

– Каюсь, виновата! – по-военному отрапортовала я. – Люблю, знаете, повалять Петрушку на досуге. Извините, больше не повторится.

– Надеюсь! – с легкой угрозой в голосе сказал Алехин. – Ох, гражданка Охотникова, вы даже не представляете, как бы я хотел никогда с вами не пересекаться! До чего же я не люблю лиц женского пола в нашем деле!