Заблудшая душа

По команде воеводы начали работать воины с черными и белыми флажками в руках, они давали поправку каждой группе по три сотни драгун. Послышались команды сотников.

– Сейчас бы казаков выпустить, – тихо сказал Мороф, явно желая сделать мне приятное.

– Командуй.

– Турун, можно!

Склепанные из бортов походных возов мостки рухнули через ров, открывая проходы в валу, и стальная река казаков вырвалась на простор.

Драгуны сделали еще один залп по уже развернувшейся для побега толпе хтаров и, получив команду опустить луки, застыли в ожидании дальнейших приказов. А в это время казаки на отдохнувших конях настигали бегущих врагов.

Меня же кольнула мысль о том, что, возможно, казаки угодили в ловушку, но я постарался успокоиться – во-первых, никто не станет жертвовать полутысячей воинов только для приманки, а во-вторых, казацкий атаман хоть и своенравен, но точно не идиот.

Через двадцать минут напряженного ожидания вдали появились две практически походные колонны казаков. Что ж, атаман оправдал мои ожидания и выполнил главную задачу, не позволив своим подчиненным устраивать долгую травлю разбежавшихся одиночек.

Теснота в основном лагере надоела всем, поэтому большая часть казаков осталась снаружи. Атаман во главе небольшого отряда сотников и старшин подъехал ближе. Два здоровых казака вывели вперед связанного хтара в серой «чешуе» и заставили его встать на колени. Лицо лишившегося шлема хтара было испачкано кровью и пылью, но я узнал его. Предчувствия меня не обманули – это был тот самый хан, которого я сначала лишил сына, а затем обобрал практически до нитки. Зияющая заплатами из простого металла «чешуя» показывала, что дела его так и не поправились. И вот несколько минут назад я ко всему прочему лишил его почти всех воинов. Да уж, нехорошо получилось. Можно, конечно, попенять ему за чрезмерную настойчивость, но хан мстил за сына, и я его понимал. Так, все это и полыхавшая в его глазах ненависть не оставляли мне выбора.

– Поднимите его и развяжите.

Казаки чуть замялись, но, к их чести, не стали оглядываться на атамана, а быстро выполнили приказ.

– Дайте ему меч.

С этим случилась заминка. Никто из казаков не захотел расставаться со своей шашкой, да и чуть изогнутый казацкий клинок вряд ли подошел бы привыкшему к прямым клинкам воину. В отличие от Земли, местные степняки предпочитали похожие на скифские акинаки прямые мечи.

Наконец кто-то принес трофейный меч, и хан судорожно вцепился в его рукоять.

В словах не было нужды. Я плавным жестом извлек из-за спины «младшего» и сделал короткий шаг в сторону хтара.

В принципе никакого риска не было – на мне черная «чешуя», а на нем серая, причем без шлема и вся в заплатках.

Хан атаковал в резком прыжке. Его клинок успел даже пару раз скользнуть по моей броне. Два его последних удара я парировал плоскостью «младшего» и, проигнорировав возможность нанести удар поперек незащищенного лица, сделал полуоборот, а затем воткнул свой меч прямо сквозь «заплату» под ребра с левой стороны.

Темная струя крови тут же выплеснулась изо рта хана. Он ничком упал на землю. Мне же оставалось лишь снять с пояса тряпочку, вытереть клинок и вернуть его в заплечные ножны. Из последних сил хан повернулся на бок и, выплюнув большую порцию крови, что-то прохрипел. Тело степняка задергалось в агонии, и через минуту он затих, глядя в степное небо широко раскрытыми глазами.

Я хотел было закрыть ему глаза, но Охто успел раньше меня. Старый хтар встал на колени рядом с ханом и провел ладонью по его застывшему лицу.

Поднявшись, Охто подошел ближе и тихо сказал:

– Хозяин, он поблагодарил тебя. Настоящий воин.

– Да, старик, настоящий. Пусть он займет свое место рядом с духами предков как поступивший достойно и павший с честью.

– Пусть.

Все это было очень печально и как-то неправильно. На плечи навалилась тоска, которую можно было стряхнуть только действием.

– Подготовить штурмовой отряд к выходу. Солнце уже высоко, вы ведь не хотите задерживаться в городе до темноты.

Этого точно никто не хотел, поэтому отобранные для операции казаки и драгуны забегали, сбиваясь в походный ордер. Меньше чем через четверть часа мы вышли из лагеря и направились в сторону древнего города.

Мы шли вытянутым прямоугольником по два ряда стрелков с каждой стороны. Обойдя уже разведанный холм, наша колонна взобралась на соседнюю возвышенность и, перевалив через нее, спустилась в долину. Как ни странно, «осьминоги» и не думали нападать. Даже мелькнула робкая мысль, что, возможно, мы перебили всех монстров, но практически в этот же момент нас атаковали. Из высокой травы по сторонам от глинистого языка начали вылетать синекожие твари, в предвкушении раскинув свои щупальца. Казаки, несмотря на пресловутую лихость, немного растерялись, а вот вялые от недосыпа драгуны, которые уже убивали «осьминогов», начали лихо сбивать синекожих прямо в полете. Если мне приходилось тратить на сухопутного спрута две иглы, то длинной драгунской стрелы хватало с головой.