Заблудшие

— Показывай документы, — потребовал шутцман, претворившись, что он не знает мужчину. Состроив умное выражение лица, Григорий проверил удостоверение личности. Понятное дело, что в нем значилась чужая фамилия и имя.

— У этого все нормально, — оттолкнул он в сторону Марека.

— Что везете? — поинтересовался у поляков муж Стефании.

— Зерно на мельницу, — залебезил перед ним Дроздовский. Федя хотел посмотреть мешки, но они были слишком тяжелые и он, оставив эту затею, ограничился тем, что просто пнул сапогом телегу. Неожиданно из сена, уложенного на дно повозки, упал на землю винтовочный патрон.

— Чего там у вас? — приближался в их сторону Селютин. Все как завороженные смотрели на боеприпас. Марек поднял голову и в его взгляде сверкнули недобрые огоньки. Пальцы Феди потянулись к спусковому крючку, а рядом стоящий с ним Дроздовский сделал полуоборот в сторону Игнатова. Еще чуть — чуть и должна была случиться потасовка, потому-что поляки были настроены воинственно. Чижов наступил сапогом на патрон.

— Все в порядке пан ефрейтор, — ответил он Селютину и демонстративно забросил пулемет за спину, давая всем понять, что никто не собирается поднимать тему патрона. Федя непонимающе посмотрел в его сторону, но пальцы от спускового крючка убрал. Крестьяне напряглись, но ни каких действий не предпринимали.

— Если все нормально, то чего стоите? Нам еще неизвестно, сколько времени до райцентра тащится, — недовольно заметил подошедший полицай.

— Свободны, — выдавил из себя Григорий и моментально почувствовал, как стало легче дышать. Крестьяне не стали ожидать повторной команды и запрыгнув на телегу, хлестнули вожжами по крупу рыженькой лошадки. Повозки тронулись с места.

— Чего встали, как вкопанные? Идите к колонне, — подгонял их ефрейтор. Гриша дождался, пока товарищи повернутся к нему спиной, и поднял с земли боеприпас и положил его в свой карман.

Уже в колонне к нему подошел Игнатов, чтобы поинтересоваться причиной такого поступка.

— Ты почему не сказал о патроне нашим? Эти крестьяне наверняка везли не только патроны, но и оружие.

— Может, везли, а может, и нет. Ты же сам проверял телегу, — напомнил ему Григорий.

— Издеваешься? Кто ее смотрел? Там мешки лежали трехпудовые. У меня бы и пуп развязался, если бы я их начал воротить. А ведь под ними наверняка стволы лежали. И морды мне их не понравились. Что ты знаешь об этом Дроздовском? Он часом не в Армии Краевой служит? — допытывался Федор.

— Служит он агрономом в сельской общине. За армию Краеву ничего не слышал. Сейчас, по-моему, все вооружаются. Украинцы, поляки создают отряды самообороны. Скоро и в село просто так не попадешь, — спокойно отвечал Чижов.

— А все почему? Потому-что власть слабая. Порядок не может навести. Партизаны, националисты, армия Краевая, бандиты, кого тут только нет, — рассуждал Гриша, вышагивая сбоку от бредущих пешим строем евреев.

— Выходит, что ты поляков покрываешь? — сделал вывод Игнатов.

— Никого я не покрываю. Я наши шкуры берег.

— Как это? — не понял Федор.

— А так. Ты финку за голенищем у этого Дроздовского видел? Если бы мы подняли шум, то ты бы с ней поближе познакомился. Мы слишком рядом к ним оказались. Я бы тоже выстрелить не успел. Зачем тогда жизнями рисковать? Ради кого? — прояснил ситуацию Гриша.

— Выходит, ты за меня переживал? — удивился полицай.

— Ты же меня спас от расстрела? — вопросом на вопрос ответил Чижов. Федька уважительно посмотрел на своего спутника.

— Я об этом нисколько не жалею. Ты верный товарищ. Мне с тобой спокойно, — признался Игнатов.

— Верный товарищ? Тогда зачем ты на меня политруку настучал? — хотел спросить Чижов. Правда, не спросил, чтобы не поссориться.

Количество евреев в гетто стремительно возрастало. Для поддержания порядка приходилось коменданту гарнизона снаряжать дополнительные патрули. Гришка предпочитал нести караульную службу где-нибудь на железнодорожной станции или на худой конец на мосту, так, чтобы подальше от людей. Однако ротный смотрел на такие графики службы по-своему. И вот уже Чижов в паре со своим дружком поднимает пыль на улочках Сарн, где живут евреи. В отличие от Григория, Федя даже очень доволен, что Онищенко поставил его в патруль. В этих узеньких проулках он лавировал, словно рыба в воде.

— Гриша, постой здесь, — попросил он напарника, а сам нырнул в одну из хат. Побыл там недолго и вернулся с каким-то свертком. Лицо довольное.

— Вот купил по случаю отрез на костюм. Сейчас зайдем к портному, я с ним уже обо всем договорился. Борис Моисеевич, лучший портной в Сарнах. Он мне сошьет шикарный костюм, — хвастался Федя.

— И куда ты в нем пойдешь? — не совсем понимал пулеметчик, такое навязчивое желание товарища иметь парадное одеяние.