Забойная история, или Шахтерская Глубокая

«Исчезновение предмета…»

Исчезновение предмета
противно всякому нутру —
луна дарила волны света,
чтобы исчезнуть поутру.

Исчезнет свет, когда электрик

придет и щелкнет рычагом —
спокойно, дядя, я истерик,
я здесь хотела о другом.

Вы обходительный мужчина,

распространяющий тепло,
но по техническим причинам
со мною вам не повезло.

Несообразна, грубовата,

бесцеремонна, ну и пусть.
Я не нужна вам, но когда-то
земле и небу пригожусь.

«В банке сказали: возьмете монету…»

В банке сказали: возьмете монету,
сильно не трите, водите легко,
там под полоскою серого цвета
вы обнаружите новый пин-код.
Вышла из банка. На детских качелях
мальчик качался, скрипели болты,
рядом в «Харчевне» чиновники ели,
терли салфетками жирные рты.
Птицы летели, собаки бежали,
дворники метлами землю скребли.
Вписаны эти мгновенья в скрижали,
или же в ливневый сток утекли?
Город как город. Сроднился с планетой.
Город-инфекция. Город-налет.
Если стереть его крупной монетой,
взгляду откроется новый пин-код.

Невеста

По мягким полозьям вельвета
плывет, озаряя углы,
невеста, продетая светом
в любовное ушко иглы.

Отец поцелует сердечно

в дизайнерский локон виска
и в море отпустит навечно.

Посмотрит с улыбкою, как,

минуя нарядные лица,
плывет к ней ее водолаз,
с цветком в белоснежной петлице,
с блестящими кошками глаз.

«Умирает природа зимой…»

Умирает природа зимой,
дребезжит опостылевшей веткой,
воздух тянется долгой тесьмой
между крыш и дворовой беседкой.

Запах сладостный до тошноты —

умирание ветрениц белых,
оказалось, уже не цветы
те, кого оборвать не успели.

И блуждают теперь сторожа

от забора до края фасада,
чтоб цветы не боялись лежать
между дымом и прожитым садом.

«Мертвецам не страшна непогода…»

Мертвецам не страшна непогода,
между плит они ходят толпой,
озираются, ищут чего-то
на траве прошлогодней, скупой.

И один благородный и тонкий

(мудаков среди них не найти),
неживой от усов до печенки,
бледнолицый, прозрачный почти,

молчаливый, холодный, унылый

на могиле является вдруг,
чтоб букет увядающих лилий
исцелить наложением рук.

«Цинерария утром озябла…»

Цинерария утром озябла
в палисаднике возле куста,
лето цвета антоновских яблок
отбывает в другие места,

льет дожди на сады и на кровли.

На деревья ловчей и ловчей
сеет ржавчину с запахом крови,
в чемоданы пакует грачей.

Так и я, нашумевшись, отбуду

в разнотравье озоновых сфер,
с легким звоном разбитой посуды,
с гиацинтом в руке, например.