Забракованные

4 года спустя после начала войны

3 года после отбытия Эйдана на фронт

Южный округ, Мирея

Раненый кричал и беспрестанно матерился. Ожоги от атаки вражеских магов на его теле были не настолько сильны, насколько он замучил окружающих своими криками и проклятиями.

— Мэл, может, ты посмотришь его? — заискивающе попросила Шанна.

Шанна была не из аристократической семьи, но официальные обращения в этом месте давно не использовались — все были на «ты» и общались на равных.

Амелия отошла от пациента, к ране которого прикладывала компресс, пропитанный собственной кровью, и повернулась в ту сторону, куда указывала девушка.

Ругающийся раненый оказался магом — его аура светилась ровным светом слабого боевика. Мэл научилась хорошо разбираться в аурах, и ей хватило одного взгляда, чтобы понять: этот человек основательно спустил свой магический резерв, получил болезненный ожог, но он точно не умирает. Аура тех, кто находился на грани жизни и смерти, как правило, была рваной, но если и сохраняла свою целостность, то уж точно утрачивала яркость. Поставить диагноз неодаренному сложнее, но состояние мага всегда можно определить по его ауре.

— Пожалуйста! — Шанна сложила перед собой руки в молитвенном жесте. — Давай быстро поставим его на ноги, и пусть едет обратно к врагам.

Амелия хмыкнула: забавное у ее помощницы милосердие.

— А что Седдик? — уточнила, вытирая руки о давно утратившее свой изначальный цвет, тысячу раз стиранное и прокипяченное линялое полотенце.

— Он зашивает того паренька, ну помнишь, с пробитой головой…

Мэл помнила. Она отдала ему полстакана своей крови, тем не менее никто не давал гарантий, что парнишка выживет. Совсем юный, не старше, чем была она, когда стала леди Бриверивз, — вся жизнь впереди.

Амелия вздохнула. Очень хотелось взвалить этого крикуна на старого знахаря — вот уж кто умел рявкнуть так, что мог любого поставить на место, — но отвлекать Седдика во время серьезной операции было нельзя.

— Пошли, — согласилась, отложив полотенце в сторону.

На сегодня она уже сдала свою суточную норму крови. Потратили не все, оставив на крайний случай около трети стакана.

Тратить драгоценное «лекарство» на этого типа?

Подходя, Мэл все больше морщилась, глядя на неблагодарного пациента, покрывающего Соллу, меняющую ему повязку, всевозможными ругательствами.

— Благородный, — шепнула Шанна Амелии на ухо очевидное и без ее уточнений и отбежала подальше.

С «благородными» всегда было куда больше проблем. Все они требовали к себе настоящих целителей, а не «этот сброд». Правда, присутствие самой леди Бриверивз обычно действовало на них успокаивающе, и Мэл приходилось брать удар на себя.

Однако в этот раз имя Амелию не спасло. Узнав, кто она, не прекращающий ругаться раненый заявил, что ему плевать, что за шлюхи выносят из-под него горшок, и потребовал целителя с даром и обязательно мужчину, ибо женщины…

За последние два года работы в лазарете Мэл знатно расширила свой словарный запас — пациенты ругались на все лады. Правда, обычно от боли. А этот…

Она вдруг вспомнила Эйдана, о котором счастливо не думала месяцами. Он кричал на нее с таким же выражением на лице — пренебрежение, омерзение, злость.

— Дай мне обезболивающее, ты… грязная…

Амелия слишком давно не видела мужа, а потому столько же не испытывала подобных эмоций. Перед глазами потемнело, но на сей раз не от слабости, а от гнева. Захотелось прямо сейчас полоснуть себя по руке ножом, занести ее над кричащим и налить крови ему прямо в кривящуюся пасть — пусть подавится.

Мэл остановила свой порыв огромным усилием воли. Нельзя. Тем более у всех на виду.

— Куда пошла, девка?! — завопил ей в след благородный по происхождению, а не по поведению мужчина, когда она развернулась и зашагала прочь. — А ну вернись, я сказал!

— Уже бегу, — буркнула себе под нос Амелия. Нашел себе девочку на побегушках, это не его роскошный особняк с целым штатом прислуги — тут все равны.

— Мэл! — догнала ее Шанна. — Ну можно я ему дам?.. — спросила, не окончив фразы, и воровато поглядела по сторонам: не услышал ли кто. Все, кто был посвящен в тайну, связанную с лечебной кровью, на совесть хранили секрет и не говорили о нем вслух, если существовала опасность быть услышанными кем-то не из круга просвещенных.

Амелия обернулась через плечо. Раненый маг все ещё сыпал проклятиями, запустил горшком в Соллу — та еле увернулась. Может, дать ему сонной травы и получить несколько часов тишины? С другой стороны, проснется, почувствует боль, и все начнется по новой.

— Дай, — разрешила Мэл.

Хотя самой ей хотелось дать ему разве что яда.

* * *

Амелия снова заперлась в своей комнатке в пристройке. Решила дать себе полчаса отдыха и снова вернуться помогать женщинам. Кровь она на сегодня сдала, но руки остались при ней — значит, будет чем-то полезна.

Следовало бы подремать эти полчаса, как Мэл обычно и делала: садилась на стул, складывала руки на краю стола, опускала на них голову и закрывала глаза — становилось легче. Сейчас же исчезла даже сонливость — внутри все ещё клокотала злость на зарвавшегося пациента.