Заброшенная могила

Хвостову было в корне наплевать на то, что Купцов бесновался. Ему было противно от того, насколько глубоко засела в государственном аппарате такая гнида… И не раздавишь ведь! «Ничего, сколько веревочке ни виться, а конец будет», — подумал Хвостов. Почему-то ему казалось, что конец не за горами.

Вечером он с мрачной усмешкой рассказал Марине о претензиях Полковника на место генерала. Марина восприняла это не так спокойно, как сам Хвостов. Она-то, как психолог, прекрасно понимала, что Купцов сел в лужу. И если, как говорится, «сел в лужу — главное сохранить лицо», то именно это лицо, сидя в луже, Купцов не сохранил. А значит, будет мстить.

Дождавшись, пока Матвей Иванович пойдет в душ, Марина набрала номер Леонтьева, которому Дорогин поручил дело Купцова, и рассказала ему все, что узнала. Заместитель директора сыскного агентства заинтересованно выслушал Марину, особенно когда понял, кого похоронили на «забронированном» месте отца Полковника, которого он еще по старым временам своей милицейской службы знал под настоящими именем, отчеством и фамилией. Поблагодарив за информацию, он тут же позвонил Дорогину, благо было еще не поздно.

— Сергей Андреевич? Добрый вечер! Извини, что беспокою, но тут информация такая, что хоть стой, хоть падай.

— Ну, так излагай, — сказал Дорогин, прихлебывая кофе, который Вера принесла ему в кабинет, где он работал за компьютером.

— Место, где похоронили нашего Ивана Ивановича, царствие ему небесное, оказывается, зарезервировал за своим папашей некто Полковник. И даже оплатить успел… Купцову, само собой.

— Какой полковник? — не понял Дорогин.

Леонтьев рассмеялся в трубку.

— Бизнесмен, выросший из бандитов. Иванов его фамилия. Я его сажал когда-то. А Полковником он на зоне стал. Ему кто-то на ватник полковничьи погоны пришил. Он спросонья не просек и так в строй стал. Вся зона умирала, когда «кум» с него эти погоны срывал. С тех пор и Полковник.

— Мать их… — ругнулся Дорогин. — А Хвостов при делах?

— Конечно. Это же он разрешение подписывал. Дело в том, что, судя по всему, несмотря на свою «крутизну», господин заместитель мэра не в курсе, кто такой был Бодренков и какие люди его своим другом считали. Иначе он сидел бы тише воды, ниже травы.

— Что, разборки начал?

— Вот именно, что нет. Хвостову он ни слова не сказал, зато позвонил на Ваганьково и устроил истерику. Велел этому Полковнику, точнее, его папаше новое место подыскать, причем на выбор…

— Значит, не просто забашлял ему этот Полковник. Видать, они друг с другом повязаны.

— Проверим. На этого Иванова досье в трех томах составлено, а то и больше.

— Отлично, Прохор Кузьмич, занимайся. Надо эту гниду прижать к ногтю.

Дорогин повернулся и увидел стоявшую в дверях Веру.

— Это дядя Прохор звонил? — невинно спросила она.

— Он. А ты чего подслушиваешь?

— Мы с Изяславом хотим с вами работать, — спокойно, как что-то само собой разумеющееся, сказала Вера. — Ольга ведь тоже с такого возраста у вас… служила.

Дорогин даже сперва не нашелся, что ответить. Только через минуту он преодолел смеховую кому и произнес:

— Верочка, милая, я тебя умоляю! Мне Ольги за эти годы настолько хватило, что у меня на юных сыщиц аллергия! Ну что, я тебя пошлю за неверными женами или мужьями следить? У нас же девяносто процентов такой работы! Не дурила б ты мне головы, зайчишка, а? И не обижайся, ради бога! Я ведь уверен, что Изяслав к Прохору Кузьмичу с такими предложениями не пристает, правда?

Вера надулась и вышла из кабинета. Дорогин покачал головой и снова залез в Интернет.

* * *

Просмотр кассеты с записью похорон Бодренкова Купцову пришлось отложить на вечер. Накатило столько дел, что даже это по-любому важное мероприятие не удавалось воткнуть никуда. Но вот все встречи были проведены, все бумаги подписаны, всем, кому надлежало, выписано по первое число, тем, кто заслужил, розданы премии, по большей части в форме словесных благодарностей и в меньшей степени в виде денежных купюр, и Леня Лысый наконец принес в его кабинет кассету.

— Включай, — велел Купцов.

На экране огромного телевизора, стоявшего в комнате отдыха заместителя мэра, появились шестеро офицеров, несущих на плечах гроб.

— Как они подъехали? Надеюсь, не на орудийном лафете? — сострил Купцов, имея в виду то, что в прежние времена важных генералов подвозили к кладбищу на пушечных лафетах.

— Нет, на катафалке подвезли; правда, на очень крутом…

— И то хорошо…

Гроб поднесли к вырытой могиле и установили на специальном постаменте. Оператор принялся снимать тех, кто присутствовал на похоронах. И тут Купцов насторожился. Камера то и дело выхватывала из толпы хорошо знакомые ему лица, которые по определению не должны были присутствовать на похоронах какого-то милицейского генерала. В основном это были люди, близкие к прежнему Президенту, а теперь премьер-министру Путину. Причем люди далеко не публичные, широкой публике не известные, но весьма и весьма влиятельные. Купцов знал их всех, много лет вращаясь в высших кругах московской политической элиты.