Заброшенная тропа

Если мужчина не хотел, чтобы я была с ним, прекрасно. Я не собиралась его принуждать. Я и так сделала все, что могла, появившись в безупречном наряде и туфлях на каблуках, которые жмут ноги. Что еще я могла сделать? Я знала, что мне не рады. И избежать вечера с Броуди не составит труда.

Я открыла рот, готовая признать поражение, но моя красивая, красноносая и опухшая сестра заговорила первой.

— Она едет. — Клара пристально посмотрела на Броуди. — Не будь идиотом. Мы с тобой оба знаем, что это лучший вариант. Кроме того, посмотри на нее.

— А что я? — Я опустила взгляд на свои ноги.

— Ты красивая, — процедил Броуди сквозь стиснутые зубы. Это прозвучало болезненно, как будто он не признавал, что я хорошо выгляжу, — потому что я хорошо выгляжу, — а удалял зуб без анестезии.

— Вот это да. Спасибо. — Я закатила глаза.

— Хезер это не понравится. — Клара одарила Броуди злобной ухмылкой.

Кто такая Хезер? Моя дорогая сестренка пропустила некоторые детали в своем поспешном объяснении, почему мне надо поехать на свадьбу. Потому что этот блеск в ее глазах был не более чем мелочной злобой.

Я могла бы присоединиться, если бы знала, на кого мы злимся.

Броуди обдумывал ее слова, стиснув зубы и бесстрастно глядя на нее.

— Черт.

— Броуди сказал нехорошее слово. — Август указал на Броуди и посмотрел на Клару, ожидая, что его мать предпримет какие-то действия.

— Да, сказал. — Клара приподняла бедро и искоса взглянула на своего босса.

— Прости. Черт возьми. — Он вздохнул, отошел от машины и подошел к Августу. Он порылся в кармане и достал четвертак, который протянул моему племяннику. — Копилка.

— Да. — Август потряс кулаком и ухмыльнулся мне.

Я подмигнула ему.

У Августа было четыре копилки, больше, чем нужно любому ребенку, но у каждой было свое предназначение. Одна предназначалась для денег, которые он получал на день рождения. Вторая предназначалась для денег, которые он находил сам, например, для пенни и десятицентовиков, разбросанных по тротуарам. Третья предназначалась для его еженедельных карманных денег. Клара платила ему пять долларов в неделю за то, чтобы он каждое утро заправлял постель и вечером собирал игрушки. И четвертое, самое последнее дополнение, было связано с деньгами, которые он иногда брал у Броуди и Клары, когда кто-нибудь из них осекался и ругался в его присутствии.

Вчера вечером, когда он устроил мне экскурсию по своей комнате, показывая все новинки, которые приобрел со времени моего последнего визита, он не преминул хорошенько встряхнуть каждую банку.

В копилке ругательств было больше всего мелочи.

— Ладно, малыш. — Броуди погрозил Августу кулаком. — Мне лучше убраться отсюда. У меня закончились четвертаки.

— Или перестать говорить плохие слова, — сказала я.

За это замечание он бросил на меня убийственный взгляд через плечо, но когда он коснулся кончика носа Августа, то сделал это с теплой, искренней улыбкой. Привязанность Броуди к Августу была его единственным достоинством.

Это и то, как он выглядел в смокинге.

Даже я должна была признать, что он выглядел восхитительно. Костюм облегал его широкие плечи и сильные руки. Широкие брюки облегали его мощные ноги и мускулистую спину. Подстриженная борода добавляла грубости его элегантной внешности. А галстук… Я не собиралась признаваться, что мне хотелось развязать его зубами.

Он был раздражающим и высокомерным. Но, черт возьми… В моей голове крутились очень взрослые слова и сценарии. Если бы Август хоть немного понимал, о чем я думаю, я бы заполнила эту копилку доверху.

Мои щеки вспыхнули. Волна желания пробежала по моим венам. С любым другим мужчиной я бы превратилась в лужицу вожделения к концу ночи. Но это был Броуди. Все, что мне нужно было сделать, это дождаться, когда он откроет рот, чтобы заговорить, и тогда он окончательно отключит меня.

— Желаю повеселиться, — сказала Клара, когда Броуди вернулся к водительскому месту своей машины.

— Это вряд ли, — пробормотала я.

— Тогда… э-э-э… — она посмотрела на нас обоих, — счастливого пути.

— Оставь мне немного пиццы, — сказала я, когда она подошла обнять меня.

Клара любила обниматься. Она обнимала тех, с кем здоровалась. Она обнимала тех, с кем прощалась. Она обнимала всех, просто так. Когда мы расстались, это было единственное, по чему я скучала больше всего. Мы могли разговаривать по телефону, но это не заменяло крепких объятий.

Я обнаружила, что обнимаюсь чаще, когда ее не было рядом, просто потому, что мне не хватало ее объятий.

— Спасибо, что делаешь это, — прошептала она.

— Для тебя? Все, что угодно. — Я отпустила ее и помахала Августу на прощание.

Я скользнула в машину и с удивлением обнаружила, что кожаное сиденье прохладное на ощупь. Кто-то вышел и завел двигатель, чтобы включить кондиционер. Я закатила глаза. На улице было не так уж жарко, но не дай бог, чтобы Броуди вспотел.

Он сел за руль, но не тронулся с места.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что Клара попросила меня об этом.