Заброшенное метро

Она стояла боком к нам, опустив голову. Её тело слегка подрагивало. На вид ей было около семи. Худенькая. Очень худенькая. Руки плетьми висели по швам. Она была в грязном, рваном платье, больше похожим на лохмотья из мешковины. И босиком. На изодранных маленьких ступнях, казалось, нет живого места. Слипшиеся, похожие на попавшую в гудрон паклю, волосы свисали вниз и не давали разглядеть лицо. Её плач на удивление не показался испуганным. Скорее, наоборот, – притворным. Пугающе притворным… Лёш, не выдумывай. Но мне вдруг опять стало как-то не по себе. Было в ней что-то пугающее, чудовищно неправильное, но и не настолько ясное, чтобы сразу это разглядеть. Меня охватило плохое предчувствие, когда свет от фонарика, как назло, начал тускнеть. Захотелось просто молча отойти назад к платформе и со всех ног дать дёру отсюда по туннелю, не останавливаясь, до самой Балтийской. Я даже сделал первый шаг назад, но всё испортил Серёга.

– Эй! – крикнул он девочке.

Я умоляющим взглядом посмотрел на него, мысленно прося заткнуться. Не подействовало.

– Ты как здесь оказалась?

Я готов был его ударить. Зачем? Зачем он это делает?! Неужели у него нет этого чувства тревоги, которое меня, например, в данный момент разрывает? Или это я параноик? Я взглянул на Ксюху. Судя по застывшему на её лице ужасу, она была такого же, как и я, мнения. А где Макс?! Краем глаза я заметил, что он всё ещё стоит в проходе и, прижавшись к стенке, смотрит на нас, дрожа как осиновый лист.

– Эй! Я тебя спрашиваю! – ещё громче крикнул Серёга, прежде чем я успел толкнуть его в бок, чтобы он заткнул, наконец, свой рот.

Девочка перестала плакать. И медленно повернула голову в нашу сторону.

Глава 12

На станции повисла гробовая тишина. Я изо всех сил старался не смотреть на неё, желая лишь одного: чтобы всё это исчезло, чтобы всего этого не было. Но вместо этого девочка начала говорить.

– Я поотеряла своего мишкуу… Выы не виидели его?

Она как-то по-змеиному прошипела фразу, нелепо растягивая гласные, словно умственно отсталая. От этого дефекта её речи я моментально покрылся гусиной кожей. Какой-то странный вопрос для ребёнка в такой ситуации. Какого, к чёрту, мишку? Совсем двинутая? Забыла, где находишься? Какая-то сраная игрушка – это всё, что тебя сейчас волнует?!

Тем временем Серёга решил поддержать диалог:

– Ты здесь одна? Где твои роди…

Но она перебила его:

– Выы не вииидели егоо?

Точно двинутая! Пора было как-то заканчивать этот разговор. Пора было просто валить. Я набрался смелости и ответил:

– Нет, не видели.

Девочка наклонила голову набок. Мне показалось, что мой ответ ей очень не понравился. Она думала какое-то время.

– Выы найдете еегооо.

Я не понял, это как вопрос прозвучало сейчас или…

И тут я перепугался до жути.

Прядь спутанных волос отлипла ото лба девочки. Мерцающий луч продолжал тускнеть, но его света ещё вполне хватало, чтобы увидеть её лицо. Увидеть и ужаснуться…

Оно было обтянуто бледной, почти мертвенно-серой, морщинистой кожей. Потрескавшиеся, бескровные губы слегка подрагивали. Помутневшие, будто у покойника, зрачки навели было на мысль, что девочка слепа, но… твою же мать, я нутром чувствовал, что она смотрит прямо на меня. И взгляд этот был… голодным, что ли. Девочка вдруг повела носом, втягивая воздух, и я заметил, как её рот начал медленно растягиваться в уродливую улыбку, обнажая ряд сгнивших зубов, а затем и вовсе в какой-то хищный оскал. В моей голове мольбой трепетала единственная мысль: "Только бы не погас свет, только бы не погас…".

Фонарик моргнул в последний раз и окончательно потух. И стало темно, как в могиле.

Послышался шаркающий звук, как если бы кто-то своей маленькой босой ножкой сделал неровный шаг в нашу сторону. Я не сразу понял, что вместе с остальными заорал в голос. Вопль тут же заполнил собой весь центральный зал, отчего заложило уши, но, вместе с тем, вернулась способность двигаться. Поддавшись стадному инстинкту, мы, не сговариваясь, вслепую кинулись обратно в проход к платформе. Я слишком поздно вспомнил про лежащий перед проходом бетонный обломок и, запнувшись об него, растянулся на полу, больно ударившись коленом. Кто-то, наконец, сумел включить фонарик на телефоне и подсветить проход. Не думая о боли, я тут же вскочил на ноги и, боясь оглянуться, кинулся догонять остальных. Выбежав на платформу, я собрался было уже спрыгнуть вниз, чтобы устремиться в туннель, но совсем забыл про стоящий на путях поезд. Растерявшись, я завертел головой в поисках какого-нибудь укрытия, когда Ксюха крикнула:

– Сюда!

Светя перед собой телефоном, она бежала в сторону распахнутой двери комнаты дежурной по станции, из которой когда-то вышла женщина в красном берете, к счастью, оставив её открытой. Добежав до комнаты и ввалившись в неё последним, я захлопнул за собой дверь, нащупал поворотную задвижку замка и, провернув её дрожащими пальцами, отпрянул к дальней стене к остальным.