Заброшенный сад Персефоны (СИ)

— Согласен, разумный закон. Но, как я понял, у вас нет недостатка еды. Почему бы тогда надсмотрщикам не присоединиться к работающим и не помочь? Да и вы ребята здоровые. Взявшись всем миром, вы разгребли бы все тут в два счета. Мне не кажется, что те люди, которых вы сделали рабами, обладают столь низким уровнем развития, что не могут работать свободно.

— Это не наше дело, кто и почему работает, — злобно сверкнул глазами стражник. — Есть порядок. Потерянных много бродит, их приводят южане. Мы берем себе самых сильных, чтобы работали. И кормим. И женщин красивых берем, чтоб они рожали воинов.

— А остальные? Кому не повезло быть сильными и красивыми? Что южане с ними делают?

Человек безразлично пожал плечами.

— У южан нет Света. Лишних южане съедают.

Виктор вспомнил жрецов «Дилоса», разделывающих Акони, и к горлу подкатила тошнота. Хотелось скорее покинуть эти злые пространства неведомого мира. К сожалению, без припасов двигаться дальше было просто невозможно.

— Ладно. Пойдем тогда за едой.

— Эй, тебе к Свету нельзя!

— Я попробую. С вами или без вас, но я добуду припасы, — сказал Виктор и угрожающе добавил: — А робота оставлю с вами, чтобы не дергались.

— Надо к куполу идти, — мрачно проговорил старший стражник, с ненавистью поглядывая на машину.

Они вышли на улицу. Лука, по-видимому как-то наблюдавший за происходящим, удрал. Его ружье валялось у входа.

У наблюдателя со стороны процессия вызвала бы недоумение. Возглавлял шествие человек в комбинезоне с эмблемой ОЗ; чуть поотстав, справа и слева шли люди в камуфлированной одежде стражников. А замыкал группу летающий робот, на которого то один, то другой вояка время от времени опасливо поглядывал через плечо.

Они шли к куполу, расположенному, по всей видимости, в центре города. Встреченные по дороге местные жители жались к стенам. Виктор отметил, что люди здесь очень походили на сам город: серые, с унылыми взглядами и какие-то пропыленные. От рабов их отличало только оружие, висевшее на поясах.

Из-за завалов поход грозил затянуться: то и дело приходилось искать пути в обход очередной мусорной горы. Да еще эти людоеды-южане не выходили у Виктора из головы. Чтобы отвлечься, он принялся размышлять о городе. О людях, которые худо-бедно приспособились жить в этих трущобах. Наверное, любят, растят детей… Может быть, люди и рады покинуть это место, да некуда идти. Безводная степь, судя по всему, тянется очень далеко, а ни колесных машин тут не видать, ни летающих. Да и снабжение — вот оно, рядом. Свет, что бы это ни означало, дает все необходимое, а рабы занимаются неквалифицированными работами. Из этого рая не уйти не потому, что он хорош: альтернативу надо еще отыскать. Пока только к южанам податься, разве что. Но это тоже тупик, скорее всего. Третий путь искать надо, третий путь. Как всегда и всюду.

За размышлениями Виктор не заметил, что меняется ветер, и только когда ледяное дыхание заставило поежиться, он остановился и огляделся. Изменился не только ветер: исчезли сопровождающие. Люди исчезли. Вдобавок еще и робот пропал. Город превратился в развалины, и только близкий купол оставался более-менее целым.

Когда Виктор увидел сооружение целиком, то его поразила гармоничная и чужая красота здания. Может, и из-за контраста так казалось. Несмотря на частично обрушившуюся колоннаду и облезлые стены, выглядело оно куда лучше остальных домов.

Подойдя к лестнице, Виктор остановился. На ступеньках лежали останки человека в лохмотьях. Выбеленный солнцем череп щербато улыбался, глядя на город. Кости рук сжимали почти рассыпавшийся в труху металл. Наверное, остатки оружия. Видимо, человек охранял когда-то вход и погиб на посту.

Аккуратно обойдя кости, Виктор вошел в здание. Пыль не смогла полностью скрыть рисунки на полу, но понять, что там изображено, было невозможно. Солнце проникало сквозь круглые окошки в куполе, и потревоженная шагами пыль серебрилась в столбах света.

Виктор прошел около половины пути до центра зала, затем стер ногой пыль, чтобы получше рассмотреть рисунок. И вздрогнул. Под ногами оказалось небо. С облаками и птицами, глубокое, холодное… Виктор невольно отступил от протертого «окошка». Изображение было настолько реалистичным и глубоким, что, казалось, можно провалиться в неведомое небо. Он прошел немного вперед и снова разгреб пыль. Здесь тоже было небо, только заметно светлее. Да и цвет немного изменился: стал немного зеленоватым. В центре зала за расчищенным «окошком» виднелись пузырьки. Разноцветные, сцепленные и разнесенные, соединенные плавно утончающимися к центру нитями. Неведомый художник ухитрился сделать и эту композицию объемной. Все очень реалистично, легко, ажурно. Пузыри, скорее всего, что-то должны были означать. Возможно, надо видеть всю картину, чтобы понять значение фрагментов, но, к сожалению, разгрести всю поверхность пола — дело даже не одного дня.

В центре зала находился невысокий постамент. Виктор хотел подойти к нему, но долго не решался сделать шаг. Казалось кощунством идти по произведению искусства. Но любопытство пересилило.