Заброшенный в природу

Я сел рядом с ним на кровать и закрыл ему глаза. Мне доводилось видеть покойников, так что я бы не сказал, что это произвело на меня какое-то впечатление. Но то, как они глядят, если так можно выразиться, порождает в душе какое-то тревожное неудобство и смущает. Эти открытые глаза, неподвижный взгляд, словно отрешенный от всего и устремленный куда-то вдаль… Какой-то остекленевший, нечеловеческий… Мне показалось, что, когда я закрыл доктору глаза, выражение его лица изменилось, стало более мягким. Передо мной лежал человек, которого я давно знал, хотя лицо его было исхудавшим и желтым… Очень грустное лицо. Но все же это был доктор Монардес.

Я поднялся и размял ноги, которые затекли от неудобной позы. Как приятно двигаться, ходить туда-сюда! Я немного постоял у кровати, глядя в лицо доктора, — мне хотелось запомнить его таким, каким я видел его в последний раз, чтобы в моем сознании навсегда запечатлелись его черты. Потом я повернулся и пошел к двери. Открыл ее, еще раз взглянул на доктора, на миг остановился, закрыл дверь и спокойно отправился в его кабинет.

В кабинете я открыл в его секретере второй ящик слева и сразу же увидел большой бумажный конверт, на котором кривым почерком было написано мое имя. Внутри лежали два листка — большой и маленький. Я развернул большой. Это было письмо от доктора:

Гимараеш,

Я решил ничего тебе не оставлять, так как ты никогда мне особо не нравился. Помнишь тот день у больницы «Пять Христовых ран»? Все имеет свои последствия, дружок. Нет, нет, я не злопамятен. Каждый должен получать то, чего он заслуживает. Не больше и не меньше. Именно в это я верю: каждому свое.

Сначала я думал оставить тебе мой пресс для маслин, но потом отказался. Во-первых, в силу выше названной причины, а также потому, что он стал приходить в негодность и не принесет тебе большой пользы. А спустя несколько лет ты начнешь говорить: «Вот, доктор Монардес ничего мне не оставил, кроме абсолютно ненужного пресса». Так что я предпочитаю ничего тебе не завещать.

Я оставлю тебе, как и обещал, три совета, которые я обязан тебе дать как своему ученику. Они написаны на другом, маленьком листочке.

Благодарю тебя за те заботы, которыми ты окружал меня, пока я болел. Они и вправду мне были необходимы.