Заброшенный в природу

Той ночью, из-за перевозбуждения или сильных впечатлений, мне тоже приснился так называемый дьявол. Но я увидел его в садах Альгамбры. Он стоял на месте, где под прямым углом сходятся две аллеи, обнесенные по всей протяженности живой зеленой изгородью, словно бордюром, подстриженной на уровне колен. Позади изгороди виднелись кусты, на которых цвели темно-красные розы. Были и другие розы. Их цвет я могу назвать розовым. Над ними, высаженные в десяти метрах одна от другой, высились пальмы, а на протяжении всей аллеи, по которой пришел черт, как раз перед живой изгородью, в продолговатых каменных горшках росли алые маки и какие-то лиловые цветы, чье название мне неизвестно. Справа, метрах в ста от меня, виднелись высокие стены покрытого зеленью лабиринта. Великолепное место, очень-очень живописное.

Не менее живописным был и сам «дьявол», совсем непохожий на дьявола из сна Томаса Джоли. Этот, наоборот, был одет по последней моде, распространенной в среде испанских аристократов, — в брагетты, как называют короткие, подбитые ватой штаны до середины бедра, в зелено-белую полоску и шелковые чулки, которые доходили как раз до его копыт. Сверху на нем был черный хубон — жакет с золотой шнуровкой, стянутый в талии и разрезанный на плечах. Из-под него выходили рукава широкой рубашки тоже в зелено-белую полоску. Был и высокий гофрированный воротник, доходивший до подбородка, а также короткий, до пояса, плащ, перчатки, шпага и шляпа с фазаньим пером. На груди красовался большой золотой крест. Нет, он вообще не походил на дьявола сеньора Джоли, и, если бы не копыта, то я бы принял его за испанского аристократа. Мой сон искрился яркими красками, словно переливался под лучами обеденного солнца. Вокруг не было ни души, только мы — я и эта живописная фигура напротив. К моей чести должен подчеркнуть, что я нисколько не испугался.

— Ты, должно быть, видение, — сказал я ему. — Ведь дьявола не существует.

— Правильно, — ответил он мне, — я и не существую.

Сказав это, он подпрыгнул и описал круг.

— Что за нелепость, — возмутился я. — И что это за крест у тебя на груди?

— Тебе что, не нравится? — ответил он, приподняв крест кончиками пальцев. — Если так, то у тебя нет никакого вкуса. Посмотри, какая тонкая ювелирная работа!..

Я презрительно хмыкнул. Этот был просто клоуном. Верить в дьявола так же нелепо, как и вообще во что-либо свято верить.

— Имей в виду, что я читаю твои мысли, — погрозил он мне пальцем. А потом продолжил: — Я хочу испробовать свою новую шпагу на тебе. Давай, попробуй защищаться! Это не шутка!

Сказав это, он дважды подпрыгнул, словно фехтовальщик, вынеся вперед сначала правую, потом левую ногу и выставив вперед одну руку со шпагой, а другую уперев в бок.

— Смотри, прогадаешь, — сказал я ему и быстро сунул руку под куртку влево, где обычно держал свой испанский нож.

Ты только представь себе, как странно быть пронзенным кем-то, кого не существует. Завтра утром тебя обнаружат в постели мертвым и без единой раны на теле.

Я наклонил голову вниз, но не выпускал его из виду. С такого расстояния у него не будет времени даже дернуться. Я молниеносно метнул нож в его сторону. У меня получилось так быстро, что я сам не заметил, как это сделал. Но там никого не было. Нож со свистом вспорол воздух и исчез где-то среди пальм.

— Нет, мы так не договаривались, — услышал я позади его голос и, обернувшись, увидел его в десяти метрах от себя.

«Лучше бы мне проснуться», — подумал я и попробовал это сделать, но не сумел. Эта испанская надменная самоуверенность плохо на меня действует. Впервые я почувствовал страх, а точнее — растерянность. И в этот миг он, совершив гигантский прыжок, оказался в розовых кустах по мою левую руку.

— Тебе надо записаться в балаганную труппу, — сказал я ему. — С такими прыжками, да еще в таком виде, ты сможешь сделать головокружительную карьеру.

Я быстро сунул руку в правый внутренний карман, надеясь обнаружить там второй нож, хотя и знал, что там его нет, так как ношу его с собой лишь в исключительных случаях. Однако там я нащупал сигариллы и вынул одну, чтобы оттянуть время и собраться с мыслями.

— Странствующий артист — гораздо более широкое понятие, чем ты думаешь, — возразил он мне. — Я приглашу тебя на какое-нибудь свое представление, чтобы ты мог насладиться настоящим фейерверком… А что это за вонючая гадость у тебя во рту?

— Вот эта? — переспросил я, вынимая сигариллу изо рта. — Это сигарилла. Ее делают из…

— Знаю, знаю, — прервал он меня. — Но эта как- то особенно воняет…

— Поскольку сделана из сырого табака, — пояснил я. — Так она более полезна для здоровья.

— Если я тебя проткну, — продолжал рассуждать он, — то моя шпага пропитается неприятным запахом. И будет вонять, наверное, неделями.