Забудь мое имя!

— Ты говоришь о Лорисе? — спросила Лео и тут же объяснила свою догадку: — Я встречала его в Верхнем, когда была там… Но он, вроде бы, не настолько предан Атардиону.

— Может взгляды Лориса поменялись? — предположил Гай.

— Нет, ты не понимаешь. — Покачала головой Лео. — Лорис не играет ни на чьей стороне, кроме своей собственной! Если он в этом замешан, то у элла есть свой интерес, совпадающий с интересами Атардиона, а это плохо.

— Кто он такой? — удивился Бес. — Первый раз о нем слышу.

— Он старый… — начал Гай.

— Нет, — перебила его Лео. — Лорис древний и сильный. Он очень много должен знать. Вполне возможно, что именно он обошел защиту. Точнее, провел охотников. И если тогда это был он, то…

— Думаете, с Леной что‑то произошло, а нам это не известно? — насторожился Бес.

— Пока ты не проверишь, мы не узнаем! — взвыла Алесия.

Глава 17

Ощущение было странным. Я могла думать, — разум был чист и ясен — но мне не удавалось почувствовать тело, будто от меня осталась только половина. Возможно, лучшая половина меня, но жить только с ней не представлялось возможным. Если я еще жива.

Эта мысль не напугала, а скорее озадачила. Напугать можно, когда есть мозг, способный посылать электрические импульсы по каналом нервных сообщений. То, что от меня осталось, оказалось не способно на действия подобной сложности. Я не видела, не слышала, не чувствовала ничего из того, что должно было происходить вокруг.

В детстве именно так представлялась мне смерть. Мой разум будет существовать, но я даже не узнаю, что станет с телом и с миром вокруг. Это пугало больше, чем что‑то еще. Фантазия рисовала меня в узком гробу, обитом зеленым сукном и дешевой золотой лентой. Меня окружают цветы и свечи. Я лежу, одетая в тонкое платье и жесткие пошлые белые тапочки. Вокруг немногочисленные родственники и друзья. Кто‑то плачет, кто‑то молча сопит в ожидании застолья. Меня вот–вот опустят в землю, чтобы навсегда заточить на глубине двух метров, наедине с готовым сожрать плоть временем. А я этого не знаю и не чувствую. И не могу сказать им, что я здесь, что я еще в этом мире.

Меня нет. И не будет. И перерождение не ждет в конце пути. И остается только сожалеть, что жизнь была такой короткой, а смерть — внезапной.

«Перестань! — велел внутренний голос. — Ты не умерла. И с твоим телом все хорошо! Открой глаза и посмотри, вместо того, чтобы предаваться ненужной скорби!»

Глаза? Но я же пыталась их открыть и не смогла!

«Не эти глаза, — простонал голос. — Вспомни аварию. Тогда ты могла видеть, но не так, как человек. И потом, совсем недавно, у тебя тоже получилось!»

Это оказалось легче, чем думать о своей кончине. Разум ничто не сковывало, для него не было преград здравого смысла, ошметки которого еще держались когда‑то в голове. Я просто дала возможность мыслям оставить свое место, освободила их от привязанности и позволила подняться куда‑то вверх. И там смогла увидеть все со стороны.

Это была моя квартира и на кровати лежала я, а над моим телом печально вздыхала Ира, прикладывая к щекам ладони. Пришлось напрячься, но я услышала ее слова.

— Как же так вышло?

Я и сама все время пыталась найти ответ на этот вопрос. Как же произошло все это? Память хранила немного. Лицо отца, усталое и странное, но это точно был он. Мой вопрос, на который Леонис ответил: «Какая‑то глупость с этими переходами!»

А потом вспышка света — и провал.

«Ты вспомнишь, когда проснешься!» — уверил внутренний голос.

Хорошо бы. Меня нервирует, что я не помню, как все было.

Появился Бес. Если бы я могла чувствовать, то меня бы охватил восторг. На демона было странно смотреть вот так, со стороны, но интересно.

Чтобы лучше слышать, о чем Бестелион говорит с Ирой, я спустилась ниже, зависнув у демона возле уха, и замерла, узнавая последние новости и кое‑что о себе.

***

Ира вздрогнула от неожиданности, увидев посреди комнаты, взявшегося прямо из воздуха, высоченного парня, странно одетого и заросшего по глаза трехдневной щетиной, но как‑то неправильно и не реально красивого. Такими обычно показывают героев в фильмах. Финальные кадры. Пепелище. Герой стоит в центре воронки, чуть грязный и помятый, в ошметках фрака, но показано все так, что хочется проникнуться и, так сказать, припасть к этой воняющей потом и адреналином… боевой единице.

Парень, конечно, не притащил с собой кучу грязи и ведерко крови врагов, но Ира не удержалась, чтобы тихо ойкнуть. Но уже через мгновение девушка пришла в себя, стряхивая ступор и понимая, кто перед ней стоит.

— Что с ней? — тихо спросил Бес, присаживаясь на край кровати рядом с неподвижно лежащей Леной. На первый взгляд могло показаться, что девушка спит. Но только на первый.

— Я оставила ее только на полчаса, а когда вернулась — она летала по квартире уже такая. Я ее к кровати привязала, пока эта невесомость не закончилась, — сообщила Ира. — И так четыре дня!