Забудь мое имя!

— Ты даже не собираешься пробовать, — мягко заметил демон, натягивая штаны прямо на мокрое тело и морщась, когда ткань неприятно прилипла к коже. — Неужели тебе нужна Лена?

— Зачем она мне? — передернул плечами Кас. — Мне хватает проблем и с одной женщиной. Тем более, эта… Лена… товар второй свежести. Твои объедки. С примесью тьмы.

— Тогда просто не вмешивайся, — посоветовал Бестелион.

— Отец все уже решил, сам знаешь.

— Он решил найти Леониса и заключить с ним договор, — напомнил Бес. — Но не обязательно элл согласиться на подобные условия. Что‑то мне подсказывает, что он предпочтет брак своей дочери со вторым и темным, чем клеймо второй жены первого. У них подобное считается позорным. Амадеус же и хочет унизить Верхнее царство.

— Откуда тебе знать, что решит Леонис? — выпалил наследник.

— Ну, думаю, он захочет выслушать все варианты своего восстановления в положении Повелителя эллов, — заметил Бестелион. — Может быть, он признает мо е право на Лену. Сам же знаешь, у эллов нравы куда строже наших.

— Они придают слишком много значения девственности! — фыркнул Кас.

— Это мне на руку, — усмехнулся Бес.

— Если только Леонис лично не убьет тебя за то, что ты потребуешь признать свое право на его дочь, — сказал Каселион. — Хотя по правилам Зимней Ночи он может и не принимать это в расчет.

— Меня не устроит подобный вариант! — возразил темный демон. — Зимняя Ночь — праздник ситров, но не эллов. Так что наши правила на Верхних не распространяются, сам знаешь.

***

Идти по течению ручья мне надоело сразу, но отказываться от собственной затеи было поздно, поэтому я с хмурым раздраженным видом топала вперед, стараясь не угрожать расправой тем, кто набросал повсюду камней, замаскировав их травой, и вырыл такой неровный берег, местами сплошь засадив его какими‑то кустами.

Но вскоре пейзаж чуть сменился, камни, устилавшие дно ручья, исчезли, в неглубокое русло врезались тяжелые потоки еще нескольких источников, заполнив его глинистые берега, так что мне пришлось выбраться наверх и обозреть открывающиеся виды. Чуть дальше по течению ручьи преображались в настоящую полноводную реку, уносящуюся вдаль меж пиков туманных гор далеко, у самого горизонта.

Что‑то довольно громко треснуло у меня под ногой. В первую секунду я решила, что это какая‑то старая веточка, но оказалось — небольшая совершенно белая кость.

«Хоть бы это было животное в прошлом, а не человек!» — подумала я с надеждой.

Дальше я шла, внимательнее присматриваясь к земле. То и дело на глаза попадались другие кости, больше и меньше предыдущей, но мне не оставалось ничего, как идти вперед. Мало ли причин, почему берег реки может быть усыпан костями? И если в голову они мне не приходят, то это не значит, что их нет. По крайней мере, я могу надеяться, что происходящему есть какое‑то простое и вполне логичное объяснение.

Когда через час горы на горизонте прорисовались четче, а дымка рассеялась, явив моему взору лес, возле которого река делала поворот, растекаясь и затопляя равнину обширным озером. От созерцания этого красивого вида меня отвлекла здоровенная ворона, появившаяся будто из ниоткуда и налетевшая на меня сзади, громко каркая и порываясь клюнуть в затылок.

— Эй! — взвизгнула я, вжимая голову в плечи и махая руками над головой. — Что ты делаешь? А?!

Но ворона явно не собиралась вести светскую беседу, продолжая бросаться на меня, целя в глаза.

— Сумасшедшая птица! Отцепись от меня! — взвыла я, в отчаянии хлопнув пернатую забияку по голове.

Не ожидавшая отпора с моей стороны, ворона свалилась на землю, с пьяным видом болтая головой и тараща на меня круглые глаза–бусинки. Если это я еще как‑то могла понять, то тот факт, что птичка вполне по–человечески сидела на собственном хвосте, раскинув в разные стороны лапки и крылья, привел меня в ужас.

— А нечего на меня нападать! — решительно заявила, развернулась и пошла дальше.

После всего, что произошло со мной за последние недели, я уже ничему не удивилась бы. Даже если бы ворона крикнула мне вдогонку какую‑нибудь гадость. Но птичка благоразумно промолчала, видимо решив держаться со мной осторожно.

Отойдя шагов на двадцать, я услышала за спиной хлопанье крыльев. Ворона, выписывая в небе зигзаги и кульбиты, промчалась высоко надо мной и тяжело хлопая, унеслась в сторону леса.

Количество встречаемых мною костей переросло в сплошной посев. Как если бы кто‑то сознательно раскидывал повсюду чистенькие и старательно отдраенные до белизны косточки.

— Кажется, где‑то здесь живет какой‑то хищник–эстет. Или меня кто‑то пытается запугать! — подбодрила я себя, сдерживая желание взять ноги в руки и сматывать отсюда в неизвестном, но противоположном направлении. Тот, кто устраивал разброс костей, явно рассчитывал именно на эту реакцию. Но если не считать многочисленные останки, пейзаж выглядел совершенно мирным и добродушным. Сквозь череп какого‑то саблезубого животного, напоминающего небольшую кошку, проросло растение, украсив глазницу широким ярко–фиолетовым цветочком с лохматыми лепестками.