Забудь о прошлом

— Прощайте. — Палевианин ответил несмелой улыбкой и, опустив голову, пошел прочь. Дан посмотрел ему вслед и, как это часто случалось в последнее время, при виде ссутулившейся спины и безвольно опущенных рук, на него нахлынуло острое чувство жалости. Он обернулся к Марану, собираясь поделиться с ним этим ощущением, но сразу понял, что мысли того бесконечно далеки отсюда.

Он молча ждал. Наконец Маран очнулся и сказал:

— Эта планета напоминает мне бабушку Дора. Тебе с ней встречаться не довелось, она умерла за пару лет до вашего появления на Торене. Ей стукнуло восемьдесят, но еще задолго до того она полностью утратила рассудок, впала в детство или, скорее, в младенчество. Всякий раз, как я ее видел, я думал: лучше умереть завтра же, чем дожить до такого…

— Ну уж завтра!

— Да, Дан. Любая смерть благо по сравнению с подобным разложением.

— Но смерть — процесс необратимый.

— А это, — Маран обвел рукой вокруг, — ты считаешь обратимым?

— Не знаю. Но смерть все равно более непоправима.

— Смерть, Дан, это отнюдь не самое страшное. Есть вещи похуже.

— Похуже?

— Да. Например, остаться в живых и видеть дело рук своих.

Дан не нашелся, что ответить. Маран вдруг обнял его за плечи, как будто хотел что-то добавить, но сказал только:

— Пойдем, Дан, — убрал руку и пошел вперед.

Он шел стремительно, Дан еле поспевал за ним. Когда, слегка запыхавшись, они добрались до коттеджа, Маран остановился.

— Иди спать, Дан, — сказал он небрежно. — Я еще пройдусь немного.

— Я с тобой.

— Иди домой.

Маран чуть подтолкнул его к двери и пошел прочь быстрым, совсем не прогулочным шагом. Уже отойдя метров на десять, он вдруг снова остановился и обернулся.

— Дан!.. Ты, Дан, мне как брат…

Ничего больше не добавив, он зашагал дальше.

Дан растерянно проводил его взглядом и пошел спать.

Дан заворочался, просыпаясь. Прежде, чем он открыл глаза, в памяти всплыла фраза, которую он безуспешно пытался припомнить перед сном. Такое с ним случалось часто, видимо, в пограничном состоянии между сном и бодрствованием растормаживалось подсознание и выдавало свои тайны. «Возвращается ветер на круги своя…» Нет, не это, была еще одна. «Возвращается ветер»… фу черт, эта заслоняет ту… Сделав небольшое усилие, он отодвинул в сторону мешавшее ему предложение. Вот она! «Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после»… Точно! И именно о тех, кто утратил память о прошлом, не останется памяти в будущем…

— Дан, хватит дрыхнуть!

Голос Патрика звучал зло, и Дан наконец понял, что проснулся не сам, его растолкали. Открыв глаза, он увидел нависшего над его неуютным ложем Патрика. Чуть поотдаль стояли Артур и Дэвид.

— Где Маран?

— Как?

— Где Маран?! — заорал потерявший самообладание Патрик, и Дан сел.

— Он не приходил? — спросил он со слабой надеждой, но тут его взгляд упал на несмятую постель. — А кто дежурил? — он не узнал собственного голоса.

— Виновных ищешь? — недобро усмехнулся Артур. — Я дежурил. Шел дождь, и я сидел в комнате, наружу не высовывался. Я видел на мониторе, как вы подошли к дому, ну и…

Дан не слушал его. Он наконец понял, что натворил: оставил Марана одного, среди ночи, в доказавшем свою небезопасность городе… Всему виной его непоколебимая уверенность, что никто не может схватить Марана, если тот сам этого не захочет… Если тот сам не захочет? «Ты мне как брат», вспомнил он, но не стал высказывать вслух промелькнувшую мысль…

— А связь? — спросил он запоздало и тут же понял, что вопрос нелеп. А если Маран решил самостоятельно что-то разведать? Нет, связь могла нарушиться только в одном случае… Об этом и думать не хотелось! Дан замотал головой.

Завтрак прошел в угрюмом молчании, Дану кусок в горло не шел, он даже кофе пить не мог, Патрик был примерно в том же состоянии, остальные двое вяло и бесконечно долго жевали бутерброды. После завтрака разгорелся спор… нет, не разгорелся, это слово неподходящее, тлел… Искать или не искать? Никто не отстаивал определенную точку зрения, все переходили с одной позиции на другую, прямо противоположную, собственно, Дана это не удивляло, он и сам колебался, как маятник. С одной стороны, бездействовать было невыносимо, хотелось куда-то бежать, что-то предпринимать, с другой… Логика подсказывала, что на такой шаг, как захват заложников… Формулировка, конечно, весьма резкая… А как это еще назвать?.. На захват заложников не идут, не преследуя какие-то цели. Следовало ждать ультиматума. Да, но сидеть и ждать, сложа руки? На этом круг замыкался, и решения все не находилось.