Забулдыжная жизнь

Магнитофон уныло выдавливал из себя арию Надира. Комнаты облюбовала скука. Сергей Лукьянович, муж Глызиной, сколотил состояние на аферах с поддельными авизо и считал себя преуспевающим человеком. Его короткие ноги покоились на журнальном столике. Казалось, Глызин дремал. На самом деле, он  прокручивал в уме схемы наращивания капитала. Запросы с каждым днем увеличивались и требовали денежных инъекций. Деньги у Глызина водились не малые, но хотелось все больше и больше.

Глызин подражал американским миллионерам: делал маникюр, укладывал с помощью бриолина тонкие волосинки, по воле случая задержавшиеся на голове; ходил по квартире, не разувшись, вызывающе поскрипывая кожаными подметками. Он шаркал туфлями о коврик в прихожей и прямо в них заваливался на сафьяновый диван, приобретенный в антикварном магазине. На замечания жены Глызин реагировал слабо: отмахивался, закуривал похожую на обрезанный черенок лопаты сигару и стряхивал пепел на ковер. Это настолько  нервировало Серафиму, что ей хотелось стукнуть мужа. Больше всего раздражала вонь от носков – после того, как Сергей Лукьянович скидывал обувку. Свой запах Глызин не чувствовал и упрекал жену в придирках.

Домработница абсолютно не реагировала на заскоки хозяина, считая, что так и должно быть. Она молча протирала за ним следы, сметала в совочек табачный пепел и беспрекословно выполняла все, что ей ни говорили. Бессловесное животное, как называл ее Глызин, получало двести долларов в месяц и ютилось в маленькой комнатушке около входной двери. Вот и сейчас она шуршала на кухне, натирая до блеска фарфоровые чашки из сервиза то ли князей Юсуповых, то ли других царских родственников.

– Серж, – обратилась к мужу Серафима. – Мне срочно нужны деньги! – Она вытянулась в струнку и задрала подбородок.

– На что тебе? – Сергей Лукьянович поморщился.

Глызин не жалел средств на себя, но был скуп по отношению к жене. Ему казалось, что она требует больше, чем нужно.

– Есть вещи, о которых женщине неудобно говорить даже близкому человеку.

– Блажь это. Обойдешься! – ответил он и предался думам.

«Зачем ей деньги? Никуда не ходит, с голоду не пухнет, дом – полная чаша. Своими капризами она толкает меня в бездну нищеты! – Он поднялся с кресла и бросил взгляд на картину в дорогом резном багете. – Такую прелесть купил, а ей какие-то вещи!»

– Нет у меня денег! – отрезал Сергей Лукьянович.

Он врал, боясь лишиться ломаного гроша. Денежки лежали во внутреннем кармане пиджака и грели душу Глызина лучше всякой телогрейки. Серафима подскочила к мужу. Огонек брезгливости вспыхнул в ее прищуренных зеленых глазах.

– Жлоб! Индюк, возомнивший себя орлом!

Сухо, как выстрел, прозвучала оплеуха.

– Не забывай, кто из нас добытчик, а кто дармоед! – Глызин потирал отбитую ладошку.

Он первый раз в жизни ударил жену и испытывал неловкость. Такого унижения Серафима еще не знала. Вязкое марево заволокло мозги, женщина не отдавала себе отчет. Ее тонкие, побелевшие от напряжения пальцы сжимали надраенную до блеска бронзовую статуэтку Гестии – богини семейного очага. Глызин развалился на полу, как загорающий курортник, и беззаботно раскинул руки и ноги. Серафима опомнилась, бросила Гестию на диван.

– Серж! – робко позвала она и склонилась над мужем.

Серж не реагировал. Серафима обшарила его карманы и вытащила портмоне. В комнату заглянула домработница. Ее массивная челюсть медленно отвалилась и напоминала тиски.

– Взял и помер, подлец! Одни неприятности от него! – Серафима поднялась, сделала обиженное лицо. – Помоги!

Она схватила мужа за ногу. Башмак слетел, заставляя поморщиться. Домработница стояла, как вкопанная, и не сводила глаз с золотой цепи, выползшей из ворота рубахи.

– Возьмешь себе, только держи язык за зубами! – пообещала Серафима, заметив жадный взгляд.

Женщины не успели затащить труп в ванную, как дверной звонок захлебнулся от рыданий. Серафима убрала с лица прядь волос.

– Открой! – голос ее дрогнул.

На пороге стояли два мужика. Один из них держал в руке видавший виды саквояж.

– Вызывали? – Они прошли мимо домработницы в прихожую. – Ну, что тут у вас за трагедия?

Пожилой, интеллигентной внешности сантехник поправил на носу очки-велосипеды. Его более молодой напарник с любопытством изучал фигуру хозяйки. Серафима плохо соображала, что от нее хотят. Она машинально махнула рукой в направлении санузла и прислонилась к косяку. Слесарь заглянул в туалет, снял очки и протер линзы носовым платком. Пораженный  увиденным, он умело скрыл свои эмоции.

– Забавно! Там, кажется, кто-то умер!

От подстриженной бородки сантехника веяло библейской святостью, и сомневаться в правдивости его слов не приходилось. Серафима за рукав потянула слесаря в гостиную. Ей  хотелось как можно быстрее вынести сор из избы.

– Помогите ради бога! – взмолилась она. – Вы можете расчленить труп и выкинуть на помойку? Сейчас все так делают.

Прислушиваясь к разговору и  озираясь, за ними волочился напарник сантехника. Пожилой слесарь встал посреди комнаты и с интересом стал рассматривать картину.

– Куда вы смотрите? Вы меня слышите или нет?