Забвение

Место, куда привезли Петра, Станислава и ещё нескольких пленных, представляло собой загородную виллу. Это было двухэтажное здание с колонами, стоящее на возвышенности, перед ним располагалась зелёная лужайка с цветочными клумбами со стороны фасада. По периметру росли кустарники. На тыльной стороне дома, справа был большой сад. Слева, вдали, за деревьями виделись хозяйственные постройки. Там жила прислуга. Туда и направили пленных, разместив в небольшом кирпичном здании из нескольких комнат, в каждой по три человека. В комнате, доставшейся Петру и Станиславу, уже жил пленный француз – мужчина средних лет с большой лысиной на голове, он немного говорил по-русски. Он представился – Мишель. Пётр и Станислав с первой минуты их знакомства стали называть его Мишей. Миша оказался весьма скромным, застенчивым человеком, он всегда улыбался. Миша охотно рассказал, как попал в плен, об особенностях жития здесь и местные новости. Поведал и то, как совсем недавно из поместья пытались бежать два пленных серба, их поймали, избили и увезли неизвестно куда. Пётр и Станислав переглянулись, ведь они тоже планировали побег из плена. Поняли, что сделать это непросто, нужно всё хорошо продумать, подготовиться.

Утром, когда только рассвело, но ещё не взошло солнце, в их комнату вошёл мужчина. Небольшого роста, достаточно полный, но очень подвижный. Прямо от порога быстро заговорив, начал что-то объяснять, жестикулируя. Пётр уже не спал, он встретил вошедшего непонимающим взглядом. Мишель шепнул ему:

– Это наш управляющий имением.

Управляющему хотелось узнать, что русские умеют делать. Когда он выяснил, что Станислав работал лесничим, а Пётр – плотник, поднял большой палец и изрёк:

– Гут, зэр гут.

С этой поры Пётр большей частью занимался плотницким делом, иногда помогал Станиславу в саду.

Время, казалось, остановилось, друзья потеряли счёт дням. Работали с раннего утра до позднего вечера. И так изо дня в день, не зная выходных и праздников. Встречались только перед сном. Поговорить, помечтать, повспоминать могли лишь ночью.

Однажды, работая в саду, помогая Станиславу, Пётр внимательно изучил окружающую местность. Вдали виднелась небольшая речка, протекающая по широкому полю, за ней лес. Место напомнило родной дом, Большую речку. Он услышал голос Анны, как тогда вечером на покосе. Она пела ту самую песню:

Большая речка молчаливая,
Склонились ивы над водой.
Уйми печаль – удел таков!
Была ли ты тогда счастливая,
Услышав песни казаков?

У Петра сжалось сердце, на глазах появились слёзы. Станислав заметил состояние друга, подошёл к нему и решительно заявил:

– Надо бежать. Давай подумаем как.

19

Февраль 1916 год. Внутренние разногласия между монархом и Думой всё более усиливались. Царь не решался пойти на либеральные уступки, которые от него требовали. Он полагал, что время для этого неподходящее и что опасно проводить такие реформы в разгар войны. Призывал членов Думы в критические минуты, переживаемые страной, объединить усилия на благо родины, приглашал их забыть политические распри во имя одной общей цели – победы и поддержать его своим доверием до конца войны.

Положение царя было чрезвычайно трудным. Он не находил поддержки политической верхушки страны. Для крайне правых, видевших своё спасение в соглашении с Германией, царь был непреодолимым препятствием, которое нужно было устранить, чтобы заменить другим монархом. Для крайне левых, хотевших победы, но победы без царя, он был препятствием, которое надо было уничтожить посредством революции. Для этого они с помощью усиленной пропаганды в тылу и на фронте старались подточить основы монархии и, таким образом, помогали Германии. Умеренные партии заняли самую опасную позицию, более свойственную русскому духу, тому славянскому фатализму, который заключается в бездействии, в ожидании, что всё само собой разрешится, не понимая, что действуя так, парализуют страну. Широкая масса людей вовсе не представляла, что стала послушной жертвой германских происков.

Николай Второй продолжал надеяться, что несмотря на все разногласия, патриотические чувства возьмут верх над гибельными мыслями, порождёнными в умах политической верхушки, что они не захотят необдуманными действиями подвергнуть риску результаты войны, столь дорого стоявшей стране. Он был убеждён, что русская армия весной приступит к большому наступлению, которое нанесёт роковой удар Германии. Ещё несколько недель – и победа обеспечена.