Забыть Миссанрею

— Хочешь знать, какая нужда для Академии в том, чтобы шпионить за «слепышами»? Намекаешь на то, что это подрывает основы дружбы и братства «звездных котов»? Отвечу. Дружба и братство тоже нуждаются в защите. В защите от предательства. От коварства. От подлости и трусости. Один из вас может предать вас всех, курсант. И моя задача — выявить его до того, как вы из «слепышей» станете «сосунками». Не просто найти предателя и изолировать его, отчислив из своих рядов, но сделать это до того, как он предаст. Убрать того, кто может предать. Чтобы знать наверняка, что ваша группа будет крепка без этой помехи. Кто он? Мы не знаем. Увы. Нам… есть кое-какая информация о том, что в этом году в Академию проник…тот, кому здесь не место. Нелегал. Чужак. И наша задача — выявить нелегала и чужака. Конечно, в группе половина курсантов прибыли сюда с других планет. Некоторые из вас даже к виду «гомо сапиенс» не относятся. Вот ты сам — гомо сапиенс или гомо космус?

— Г-гомо… косм…космус, — с трудом выговорил он.

— Видишь? Успокою — чужак не обязательно с другой планеты. Чужаком можно быть, всю жизнь проживя на Вангее, родившись от родителей, чья родословная тянется вплоть до самых первопоселенцев. Достаточно думать и чувствовать не так, как все. Конечно, можно скрыть свои истинные чувства, но рано или поздно, в намеках и мелочах эта инаковость проявит себя. Надо только уметь увидеть, услышать, учуять… Ты меня понимаешь?

Айвен молчал. Но это не было тупое молчание животного, не понимающего, чего от него хотят. Он думал. Женщина видела, как изменилось выражение его лица, как проявилась складка морщин над бровями, как мертвенная бледность постепенно стала покидать его скулы, уступая место обычной матово-оливковой окраске.

— Мы пытаемся избавиться от чужаков с начала обучения, но ваш курс особенный. Вас тренируют и обучают по ускоренной и усложненной программе в надежде, что он сорвется, не выдержит нагрузки. Но он по-прежнему среди вас. Время на исходе. Надо действовать, курсант. Надо доказать, что ты предан «звездным котам» и готов взять на себя тяжкий труд по выявлению и обезвреживанию чужака. Ты готов?

Он едва ли не впервые с начала разговора посмотрел наставнице в лицо. И та вдруг сообразила, что курсант Гор немного, всего на пару дюймов, но выше ее ростом. И стоит так близко…

— Почему я?

— Все просто, — кептена Ким позволила себе ухмылку, — ты тоже чужак. Ты на подозрении… как все в вашей группе, так или иначе. Более того, я даже немного уверена, что это ты и есть — слишком ты отличаешься от всех. Что это именно тебя надо отчислить и тем самым очистить «слепышей» от той скверны, которую ты несешь в себе, от той опасности, которую ты из себя представляешь. Но просто так выгнать никого нельзя. Надо найти повод. Я искала. И пока искала, поняла, что могу ошибаться. Что могу выдать желаемое за действительное… Нет, в твоей биографии нет ничего подозрительного, и это-то и неправильно. Ни одного замечания, ни одного нарушения общественного порядка, ни одного штрафа даже за переход улицы в неположенном месте, ни одного вызова к директору во время учебы в школе. Правда, нет ни одного случая участия тебя в разных конкурсах и соревнованиях… Совершенно пустая и чистая биография. У тебя единственного. Наши эксперты ничего не могли раскопать… кроме того, что за этой чистотой что-то скрывается. В тебе есть некая червоточина. И именно такой, как ты, и сможет вычислить другого чужака. Ты меня понял?

Он заставил себя встать по стойке «смирно», щелкнуть каблуками и ответить по возможности четко:

— Так точно.

— А раз так, то скрепим над уговор… Заодно ты получишь объяснение, чем мы с тобой тут занимались… если вдруг кому-то приспичит начать задавать вопросы.

Он только кивнул.

— Вот и отлично, — кептена Ким быстро облизала губы. — А теперь… иди сюда.

Решительным рывком она притянула Айвена к себе и поцеловала в губы.

Первым порывом было оттолкнуть, сорвать с себя чужие руки. Увернуться от горячих требовательных губ. Не отвечать на поцелуй. Но страшные слова «Ты чужак. В тебе есть некая червоточина» — заставили сдержаться. Мысленно стиснуть зубы, смирить негодование. Притвориться.

Это оказалось просто. Если бы эту сцену увидела Лейа, она бы поверила в нее.

— А ты неплохо целуешься, парень, — выдохнула женщина, оторвавшись от его губ. — Давно в увольнительном не был?

— Никогда.

— Ах, да. Вас, «слепышей», в город пока не выпускают… Вот станете «сосунками», будете ходить раз в декаду. Некоторые, у кого декада обошлась без замечаний, взысканий, нарядов и плохих отметок за научную часть, смогут уехать уже в полдень на девятый день. У остальных — сутки. С восьми часов вечера девятого дня до девяти часов вечера десятого дня. Постарайся меня не подвести.

— Я… не, — слова давались с трудом, губы были словно чужими, — я постараюсь не… подвести.

— Вот и хорошо. А теперь приведи себя в порядок и беги к своим… подопечным.

Решительно одернув комбинезон, кептена Ким широким шагом направилась к двери.