Забыть убийство

Девушка глаза не открывала и сидела в кресле расслабленно, как сидел бы действительно спящий человек, но что-то будто удерживало её по эту сторону границы между явью и сном, что-то было такое, что не позволяло Китайгородцеву поверить окончательно в её глубокий сон.

Тем временем Потёмкин заговорил жёстче. Он теперь не растягивал слова, а произносил слова категоричным тоном, будто церемонии уже были ни к чему.

— Спать крепко! Крепко! Вы слышите мой голос! Вы подчиняетесь этому голосу! Только этому голосу!

Зал замер. Все ждали, что будет дальше.

— На вашей одежде пятно! Вы запачкали свою одежду! — объявил Потёмкин. — Вы видите пятно! Стряхните его! Рукой! Рукой стряхните!

Девушка действительно принялась стряхивать со своей куртки несуществующее пятно.

— Продолжайте! — командовал Потёмкин. — Избавьтесь от него!

Девушка очень старалась. В зале послышался смех. Потёмкин не требовал тишины, это уже и неважно было, видимо.

— А сейчас мы будем просыпаться, — сказал Потёмкин. — Я буду считать до десяти, а вы будете чувствовать, как с каждой следующей цифрой у вас прибавляется сил. На цифре «десять» вы откроете глаза.

Девушка была неподвижна. Потёмкин начал отсчёт. Когда он произнес слово «Десять!», девушка открыла глаза.

— Как вы себя чувствуете? — спросил у неё Потёмкин.

— Хорошо.

— Вы что-нибудь помните?

— Нет.

— Подсадная, — сказал дядечка в лыжной шапочке, который сидел недалеко от Китайгородцева.

* * *

Девушку Потёмкин не отпустил со сцены. Он предложил ей поучаствовать ещё в одном, как он выразился, эксперименте. Девушка не возражала. Потёмкин выставил три стула в ряд, попросил свою подопечную лечь на них лицом кверху. Когда она легла — поправил стулья быстрыми движениями многоопытного фокусника.

И снова он сказал:

— Сейчас мы будем спать.

Дальше всё повторилось. Потёмкин вёл отсчёт, растягивая слова, но после цифры «пятнадцать» появилось нечто новое.

— Вы не можете шевелиться… Ваше тело одеревенело… О-о-одеревене-е-ело… Вы его не чувствуете-е-е… Ш-ш-шестна-а-адцать… С-с-семна-а-адцать… Тело одеревене-е-ело… Вос-с-семна-а-адцать…

Он досчитал до тридцати, а потом внезапно выдернул из-под девушки средний стул. Его подопечная опиралась плечами на один стул, ступнями на другой, и все её тело без опоры теперь висело в воздухе, словно это не живая податливая плоть была, а какое-нибудь бревно. Чтобы усилить впечатление, Потёмкин сел на девушку. Зал ахнул. Ноги гипнотизёра болтались в воздухе. Так, действительно, на бревне сидят. Потёмкин обвел взглядом зал.

— Трое! Добровольцев! Мужчин! На сцену!

Тотчас бросились, толкаясь, добровольцы. Числом явно поболее трех.

— Трое! — сказал Потёмкин властно.

И лишние сразу же отсеялись.

Потёмкин уже снова вышагивал по сцене.

— Сейчас она проснётся, — сказал он добровольцам. — А вы её будете страховать. Приблизились! На корточки сели! Руки вытянули! Ап!

Ничего не произошло.

Потёмкин желчно рассмеялся.

— А вы думали — прямо сейчас? Сидеть! Рук не убирать!

Он приблизился к неподвижной девушке.

— Сейчас мы будем просыпаться. Вы слышите мой голос. Я посчитаю до десяти, потом хлопну в ладоши, и вы проснётесь. Только по хлопку! До цифры десять ваше тело будет деревянным, но после хлопка вы пробудитесь и снова сможете владеть своим телом, как прежде. Раз! Два! Три!..

До цифры «десять» девушка сохраняла неподвижность, но сразу после этой цифры Потёмкин хлопнул в ладоши и девушка безвольно рухнула в надежные руки добровольцев. Сейчас её глаза были открыты, она щурилась от яркого на сцене света и улыбалась неуверенной улыбкой.

— Как вы себя чувствуете? — спросил у неё Потёмкин.

— Хорошо, — ответила девушка. — А что тут было?

* * *

Китайгородцев пробыл в зале до самого конца представления. Даже самому себе не мог сказать, верит он в то, что это действительно гипноз, или нет. Порой ему казалось, что его дурачат — вместе со всем залом. А иногда он был готов принять происходящее за чистую монету, хотя то, что он видел, выглядело удивительно и непонятно.

Выходя из зала, он увидел женщину-билетёра, которой при входе отдал пятьдесят рублей. Прошёл было мимо, но потом вернулся.

— Я хотел спросить. Вот эта девушка, которая спала на сцене — она кто?

— Люда Гальченко.

— То есть вы её знаете?

— Ну, конечно! Она с моей дочерью в одном классе училась.

— Значит, она не подсадная?

— Что? — не поняла женщина.

— Ну, бывает, что артисты подсаживают в зал своих людей. Вроде бы человек из публики, а на самом деле подыгрывает артисту.

— Нет-нет, она наша, — сказала женщина. — В детском саду нянечкой работает.

— А где мне можно этого Потёмкина увидеть? — спросил Китайгородцев.

— А вот! В ту дверь, и по коридору.

* * *

В полутёмном коридоре пол был покрыт подранным в клочья линолеумом. Китайгородцеву приходилось ступать осторожно, чтобы не споткнуться. Масляная краска на стенах не обновлялась, судя по их виду, последние лет десять или пятнадцать.