Забыть убийство

«Нива» глиссером неслась по грязи, отбрасывая комья далеко назад.

Поднялись на взгорок. Впереди внизу была деревня.

— Туда! — показал рукой Китайгородцев.

Там должен быть асфальт. Там они уже точно не посадят машину на брюхо.

* * *

— Кто они такие? — спросил Китайгородцев.

— Жалкие, ничтожные люди! — ответил Потёмкин.

Китайгородцев засмеялся, не сумев сдержаться.

— Что тут смешного? — сердито спросил Потёмкин.

— Извините. Просто я вспомнил «Золотого телёнка».

— Какого телёнка? — нахмурился собеседник.

— Книга «Золотой телёнок». Ильф и Петров.

— Не читал, — поджал губы Потёмкин.

Они сидели в салоне «Нивы» у маленького, похожего на сарай, здания железнодорожной станции, и до прихода электрички на Москву оставалась четверть часа.

— Вы там живёте? — спросил Потёмкин. — В том городе, где я давал сеанс?

— Нет. Я на отдыхе, — ответил Китайгородцев и выразительно продемонстрировал инвалидную трость. — Восстанавливаюсь.

— А сами, в таком случае, откуда?

— Я москвич.

— Где работаете?

— Я телохранитель.

— О! — заинтересовался Потёмкин. — Настоящий?

— А что — бывают не настоящие?

— Я как-то никогда об этом не задумывался. Так у вас не перелом?

— Простите, не понял.

— Нога, — сказал Потёмкин. — Я думал, это перелом у вас. А на самом деле это как-то связано с работой?

— Да, с работой.

— То-то я вижу, вы так ловко их! Прямо, как в кино.

— В кино выглядит красивше, — усмехнулся Китайгородцев.

— Вы правы. А здесь был только страх, — признался Потёмкин. — Я испугался.

— Можно я задам вам несколько вопросов?

— О чём?

— Я был на вашем сеансе…

— Ах, это…

— Скажите, гипноз — он действительно существует?

— Ну, вы же видели.

— Видел, — согласился Китайгородцев. — Но я не знаю, как к этому относиться.

Потёмкин подозрительно посмотрел на собеседника.

— Может, это фокус такой, — пробормотал Китайгородцев, не сумев сходу подобрать нейтральной щадящей формулировки.

— Значит, моя лекция вас не убедила?

— Я пропустил начало, — признался Китайгородцев. — Опоздал на полчаса.

— Я рассказывал в своей лекции о том, что гипноз как явление изучали великие учёные. Зигмунд Фрейд, Владимир Бехтерев, Иван Павлов. Вам эти фамилии о чём-нибудь говорят?

Отомстил за Ильфа и Петрова.

— Допустим, — сказал Китайгородцев.

— Как вы понимаете, такие люди не стали бы тратить время на фокусы, как вы изволили выразиться. Гении не размениваются по пустякам.

— Значит, вот эта девушка на сцене — она действительно спала?

— Это не сон! — отмахнулся Потёмкин с видом человека, раздражённого необходимостью растолковывать непосвящённому собеседнику столь очевидные для рассказчика вещи. — Гипноз — это особое состояние. Не сон, но и не бодрствование. Это другое.

— Она очнулась и спросила, что с нею происходило. Она действительно не помнила?

— Конечно! — уверенно сказал Потёмкин.

— И всё, что происходило вокруг неё — оно как бы не существовало?

— Да.

— Весь этот зал… Там было человек двести…

— Во время гипноза они для неё не существовали. Она не слышала их. И не видела.

— Но вас она слышала, — напомнил Китайгородцев.

— Меня — да. Гипнотический раппорт — так это называется. Гипнотизируемый практически полностью отключается от воздействий внешнего мира, но с тем человеком, который погрузил его в гипноз, у него сохраняется связь. Он его слышит, и он ему подчиняется. У академика Павлова есть даже теория на этот счёт: у загипнотизированного спит весь мозг, почти весь, за исключением маленького участка, который не заторможен, а напротив, чутко реагирует на голос гипнотизёра. Гипнотизёр как бы удерживает человека на верёвочке, не позволяет ему провалиться в полное беспамятство. Я думаю, что так и есть. Почти это же самое мне говорил и Орлов, он формулировал это так…

— Простите — кто говорил?

— Иосиф Орлов, знаменитый наш гипнотизёр. В семидесятые-восьмидесятые годы практиковал, выступал на сцене с сеансами гипноза. А что! Величина! Он работал со сборными СССР по лёгкой атлетике и по гандболу! Это что-то значит! Поверьте мне! Тогда с такими вещами не шутили! Так вот, он говорил, что когда гипнотизёр начинает работать со своим подопечным, от голоса гипнотизёра в коре головного мозга человека начинается торможение, и только какие-то отдельные участки остаются в возбуждённом состоянии. И вот они, эти участки, настраиваются на одну-единственную волну — на голос гипнотизёра. Это как радиоприёмник. Знаете? Вокруг нас в эфире — много-много всяких волн. А приёмник отлавливает одну-единственную. Ту, на которую его настроили. Голос гипнотизёра — единственное, что существует для загипнотизированного. Он ни времени не ощущает, ни того, что происходит вокруг него. Почти полное беспамятство.

Беспамятство — на это слово Китайгородцев среагировал. Потому что в последнее время ему приходилось думать об этом не раз.

— Скажите, а можно человека заставить что-то забыть? — спросил он. — Вот человек что-то знал… Что-то видел… а после гипноза всё напрочь забыл.

— Амнезия, — кивнул Потёмкин. — В принципе, возможно.

Он произнёс это легко и непринужденно, сразу же заметил, что его ответ Китайгородцева не впечатлил, и тогда он с вызовом поинтересовался: